Пари с будущим
Шрифт:
— В пожарной охране.
— Вот какой молодец! Честно говоря, пока ты не вышел из больницы после перелома с внушительным багажом знаний, Денис, я и не думала, что из тебя выйдет толк!
А уж если учесть, как этот багаж мне понадобился в моей нынешней работе, так я и вовсе Онотоле 80-го уровня!
Интересный фактик: представители одних низкооплачиваемых профессий всегда бурно приветствуют представителей других, когда узнают об этом. Любопытно, как отреагировала бы Тамара, соври я, что являюсь бизнесменом или менеджером, пусть даже из категории «офисный планктон»? Вот бабульки в нашем подъезде все как одна
— Читаешь хоть что-нибудь после школы? — продолжала допрос Тамара.
Уф!.. Что ж я читал-то в последнее время? Ну не делиться же с ней впечатлениями по поводу книг одного современного отечественного фантаста: наверняка его имя висит у нее в черном списке прямо над кроватью, и, просыпаясь в холодном поту после кошмаров, она еженощно вписывает туда очередную персону нон грата, поскольку в последнее время развелось их немеряно.
— Да… так, понемножку… — промямлил я, стараясь не конкретизировать и отвечая по возможности пространно. Ну не люблю я эту классику, черт побери! Ничего с собой поделать не могу — не люблю со школы, где едва этой классикой не подавился. Не моё это. — А! Вот, вспомнил: учебник по программированию недавно читал! И по органической химии! Очень познавательно!
Она вздохнула, но подвергать критике мое читательское меню не стала, поскольку вряд ли что-то смыслила как в программировании, так и в химии. Сказала только:
— То ли вся молодежь теперь на этом железе помешалась? Вот мой скоро прирастет к своей коробке: на работе за компьютером сидит, домой придет — опять сидит. Даже ест и спит за компьютером!
В голове мелькнуло подозрение. Едем мы с нею на один и тот же — седьмой — этаж, кто-то из ее домашних компьютерозависим… А еще такую же крупную голову с лошадиным лицом я видел недавно, только на мужском туловище, и это был…
Двери разъехались, глазам предстала намалеванная прямо на побелке стены цифра «7».
— А ты, Денис, к кому? — наконец догадалась поинтересоваться Тамара Святославовна.
— К программисту Володе.
— К моему оболтусу, что ли?! Так вы знакомы?
— Не так, чтобы очень…
— Проходи, — отперев дверь ключом, посторонилась она. — Пакеты там, в прихожей, на крючок привесь!
Навстречу нам выплыла массивная и еще более неопрятная, чем в клубе, фигура Вольдемара. И на этом небольшом контрасте сразу стало понятно, что тогда он нарядился в свой парадно-выходной вариант одежды.
— Опаньки! А как вы так… кучно? — удивился он, потянув носом воздух: — Чеснока, что ли, накупила?
— Ах! — всполошилась Тамара. — Забыла! Вот собиралась же купить — и все-таки забегалась и забыла!
Помешались они все на этом чесноке, что ли?
— Это от меня, — признался я, снимая благоухающую куртку. — У меня дома бабушка после инсульта уже в маразм впадает. Сегодня у себя из внутренних карманов целую жмень выгреб. Никак не мог понять, откуда эта вонь… Так до сих пор и не выдохлось, да?
— Не хочу тебя огорчать… — политкорректно начала Тамара, но ее громкоголосо перебил неотесанный сынулька:
— Какой там выдохлось — глаз выпадает! Давай, проходи бегом вон в ту комнату, только куртку тут где-нибудь кинь, а то сдохнем к чертям. Ма, придумай чё-нить, чтоб в желудок забросить, ладно?
— Очнулся, не прошло и полдня!
— Да я недавно проснулся…
— Да уж знаю! Где холодильник хоть — помнишь?
— Ну, ма, не придирайся, разогрей, а? Там у нас разговор важный, короче…
Она что-то проворчала, но Володя прикрыл дверь и махнул мне рукой на стул возле его кожаного кресла, возвышавшегося, естественно, напротив монитора. Я выставил перед ним бутылку дорогущего коньяка. Надеюсь, в их местном супермаркете не имеют привычки разливать всякую бурду в бутылки из-под крутых марок алкоголя…
После этого Володя снизошел пожать мне руку:
— Ты откуда маму знаешь?
— Тамара Святославовна учила нас русскому и литре.
— Мега! Ну что, сочувствую. Сколько раз пересдавать бегал? — он подмигнул. — Ну ладно, ты тут размещайся, чувствуй себя это… ну, как дома, короче! Я посуду притащу.
Он выскочил, а я огляделся. Нормальная комната программиста: всюду раскуроченные корпуса системников, начинка, провода… Кактус вот на подоконнике. Несколько дочерна загорелых чашек на столе возле «клавы». В общем, по всем приметам, вход сюда Тамаре Святославовне строго воспрещен…
…Ох, помню, и гоняла она нас по своим предметам! Руська, естественно, ходил у нее в любимчиках, хоть за глаза и называл бабой Лерой в честь Валерии Новодворской, с которой у Тамары Святославовны действительно было что-то общее. Все остальные ученики у Рудановой числились либо олухами царя небесного, либо кандидатами во второгодники. Особо выдающиеся личности — кандидатами в мастера-второгодники. К счастью, я для нее был просто олухом, и как-то особенно Тамара Святославовна меня не выделяла: серый середнячок.
Однажды — классе, кажется, в шестом, или когда там проходят «Дубровского»? — она решила провести тотальный опрос по теме и вызывала к доске одного олуха за другим кандидатом. Вопрос был несложным: достаточно было подробно охарактеризовать одного из персонажей повести. Но весь класс с перепугу переклинило на одном и том же эпитете — «добродушный — и мы лепили его, повторяя друг за другом, ко всем без разбора героям книги, включая самодура-Троекурова. Выглядело это примерно так:
— Троекуров… э-э-э… ну, он… э-э-э… доброду-у-ушный, он был помещиком, у него была дочь Маша… э-э-э… а еще он любил животных!
— Особенно собачек, — едко так вклинивалась закипающая Тамара Святославовна.
— И кошек, наверное, тоже любил, — не чуя подвоха, радостно подхватывал отвечающий.
— …с медведЯми! — остервенело хлопала по столу журналом учительница. — Садись, Коробейник, два!
— За что-о-о?!
— За издевательство над классикой! Садись, говорю, кандидат в мастера! Так, дЕвицы красные и вьюноши бледные с взором горящим, значит, так. Еще хоть кто-нибудь к кому-нибудь — тем более, к Кириле Петровичу! — применит это дурацкое словечко, пеняйте на себя: душевной беседы с Таисией Марковной вам не избежать! Парамонов, к доске!