Пари с начальником ОВИРа
Шрифт:
И она укатила на своем "рено", а мы с Даниэлем забрались в его старенький "ситроен" и поплыли в сказку.
Вечером у нас было что рассказать Маргарите в "Гиппопотам-гриле" о дневных похождениях, а ей, вероятно, было интересно слушать наши рассказы в разных интерпретациях.
– Ты будешь писать очерк о Париже?
– спросила меня Маргарита.
– Никогда, я буду писать о тебе, о клошарах, о проститутках, о магазинах и... о себе, о том, что мне трудно в цивилизованном мире, о том, что я
– И ты уже знаешь, с чего начнешь?
– Конечно, эту фразу я придумал еще в Москве.
– И какая же она, если не секрет?
– "В Лувре я забыл посмотреть Джоконду".
– Но на самом деле не забыл?
– Даниэль потащил меня к ней в первую очередь.
– А ты не будешь возражать, если путевые впечатления ты издашь и у нас тоже, или ты не хочешь?
– У вас это будут читать с сочувственной улыбкой, а мне бы этого не хотелось. Зато у нас - в какой-то степени как нескромное пособие. А почему ты спросила?
– Потому что завтра, если хочешь, я познакомлю тебя с издателем, с которым ты обговоришь условия контракта.
Это было непостижимо.
– И не думай, пожалуйста, что я очень о тебе забочусь. Я забочусь и о себе, и о своей семье. А редактор и переводчик здесь получает столько, сколько автор. Издательство издаст такую книгу месяца за три.
– И мне придется ехать сюда еще.
– Да, и с рукописью в конце осени. А хочешь, живи здесь, на аванс ты сможешь прожить эти три месяца в недорогом отеле... Ты уже, кстати, придумал для книги название?
– Нет, конечно, это для меня всегда пытка.
– Дарю, назови ее "Пуркуа па?". Что означает "А почему бы и нет?"
– Кассовое название.
Маргарита рассмеялась, перевела Даниэлю. И он улыбнулся.
– Что ж, поздравляю тебя с началом деловой жизни. У тебя выходили книги? Ах да, ты ведь мне подарил с детективами...
– Сейчас выходит четвертая.
– С собой привез все?
– Нет, одну. Постеснялся.
– Не стесняйся, надо уметь хорошо себя подать.
– Я кивнул.
Так прошел вечер в кафе, названном именем моего любимого зверя.
Люблю гиппопотамов, они такие чистые, добрые и зеленые, что я просто балдею, на них глядя.
31 августа
Я проспал.
– Бонжур, мсье, сава?
– спросил меня Даниэль.
– Мерси, сава бьен, - ответил я.
Говорю это не для того, чтобы обескуражить читателя знанием французских слов, а для того, чтобы передать диалог с Даниэлем.
Он, в свою очередь, по складам прочитал по бумажке:
– Марг-арит-аа ушлья на рабоооту, ми садимьсь завтракайт.
И мы сели завтракать.
Сегодня, как я помнил, нам предстояло заключить тройной договор с каким-то издательством на мою книгу, где Маргарита выступает как переводчик, Даниэль - редактор французского текста, а я - я, признаться, даже не знаю, кто я, ведь меня просили ничего не сочинять, а только записывать процесс адаптации русского во Франции, русского, который не знает языка, но готов ко всему.
Подробности подписания такого акта утомили меня самого, и я не вправе утомлять ими кого бы то ни было.
– Дело в шляпе, - сказал издатель, доставая из тумбы стола красное вино, - бордо, конечно.
– У вас, кажется, с ним проблемы?
– кивнул он на бутылку.
– Проблемы у нас с белым, - сострил я, и зря.
Только Маргарита поняла мою сугубо советскую остроту, остальным пришлось объяснять про горбачевский сухой закон..
После этого издатель снял телефонную трубку, что-то в нее сказал, и какая-то очаровательная девица принесла ему размалеванный цветными полосочками блокнот, оказавшийся впоследствии чековой книжкой. Издатель поставил несколько цифр, потом, подумал, дописал еще ноль и, подписав чек, оторвал и протянул бумажку мне.
Вот теперь я мог точно сказать, что пари с начальником ОВИРа я выиграл.
Я не просто получил фрондерские деньги, а заработал их, мне поверили, выписали аванс, и я буду писать книгу.
Я держал чек в руках и не знал, что с ним делать. В конце концов я вспомнил вычитанное в какой-то книжке: чек складывают пополам и кладут в бумажник. Но так как бумажника у меня не было, я положил его просто в карман.
На улицу мы вышли втроем.
– Слушай, а что мне делать с этим чеком?
– спросил я Маргариту.
– А что хочешь, можешь положить деньги в банк, можешь взять с собой в Союз, насколько мне известно, на советской таможне надо предъявлять договор на книгу, стало быть, это гарантия, что ты деньги заработал законно. Впрочем, ты юрист, тебе виднее.
– Я как юрист могу сказать, что законны все способы моего зарабатывания здесь денег. Разве я не затратил силы на мытье посуды? Или не выкупил по французскому законодательству свое имя из несогласованной со мной рекламы? Даже уверен, что есть инструкция на этот счет. Впрочем, у нас в стране около полумиллиона подзаконных актов, и незнание их, по общему правилу, не освобождает от наказания за неисполнение.
Маргарита рассмеялась.
– Давай мне свой чек, я положу тебе деньги в банк.
Я протянул чек.
Мы зашли в какой-то офис, из которого я вышел с карточкой, запечатанной в целлофан.
– По кредитной карточке, - сказала Маргарита, - можешь получить деньги в автоматическом банке в любом населенном пункте Франции, и, по-моему, сейчас уже и во всей Европе. Западной, конечно.
Можно подумать, что еще осталась восточная.
Я недоверчиво посмотрел на кусочек картона.