Пари
Шрифт:
Он замолчал и снова принялся за свое рагу.
– Ну, это было бы еще не так плохо, - заметил Тилтон.
– Но, к сожалению, большинство астрономов считает, что мы не одиноки. В Галактике наверняка есть существа сообразительнее нас, и встреча с ними не сулит нам ничего хорошего. Убежден в этом. А вы что скажете, мистер оптимист?
– Скажу, что в космосе способны путешествовать лишь существа, находящиеся на высшей ступени развития Существа высокоразумные и, значит, гуманные.
– Гуманные...
– американец иронически усмехнулся.
– Мы часто забываем точное значение этого слова.
– Ну, это уж вы хватили лишку, - улыбнулся Вагин.
– Обезьяны - животные. А мы говорим об отношениях между разумными существами. И смею вас уверить: наше человечество, уже сегодня оседлавшее атом и посетившее Луну, не будет выглядеть слишком уж бедным родственником даже рядом с самыми всемогущими звездными соседями.
Король ужасов покончил с третьей порцией и, кивком головы попрощавшись с собратьями по перу, неторопливо направился к выходу.
– Как видно, производство кошмаров требует повышенной затраты энергии, подмигнул Вагину американец.
– Вы что, знаете это по собственному опыту? Тилтон рассмеялся, шутливо погрозив пальцем.
– Ну, ну, не язвить... А что касается гостей из космоса, - его лицо снова стало серьезным, - я думаю, все будет зависеть от того, придется ли им по вкусу наша планета. Если она им понравится - пришельцы вряд ли станут с нами церемониться.
Он замолчал, глядя в окно, за которым густели синие сумерки. В полупустом зале было не по-ресторанному тихо.
– Вы смотрите в будущее сквозь призму "борьбы всех против всех", - Вагин старался говорить как можно сдержанней, но чувствовал, что ему это не очень удается.
– Вот вам и мерещится в космосе все та же вековечная грызня конкурентов. А мне хочется верить в другое! В добрую волю...
– Но ведь будущее не отделено от настоящего какой-то резкой гранью! почти выкрикнул Тилтон.
– Вот мы с вами живем на заре космической эры. Технически люди уже доросли до полетов к другим планетам. А морально?! Посмотрите вокруг. Мы живем в мире, раздираемом ненавистью и подозрительностью. Преступность растет как на дрожжах... Кровавые расовые конфликты... И над всем этим зловещая тень застывших на взводе ракет с ядерными зарядами... А если так обстоит дело у нас, то где гарантия, что и неведомые астронавты далеких звезд не вышли на своих кораблях в просторы вселенной, отягощенные таким же или еще более страшным грузом зла?
– Давайте пройдемся, - вместо ответа предложил Вагин.
Они вышли из ресторана и неторопливо зашагали по тихой вечерней набережной.
– До полетов к звездам еще далеко, - заговорил Вагин.
– Но давайте предположим, что наши или ваши космонавты обнаружили сегодня где-то в Солнечной
– Общественное мнение, - фыркнул Тилтон.
– Можно подумать, что кто-то с ним считается!
– Оно заставит с собой считаться. И чем дальше - тем больше. Только при этом условии люди смогут когда-нибудь полететь к звездам. Да, я верю в это. И убежден, что таков закон развития любого вида разумных существ, где бы они ни обитали...
– Знаете что, - Тилтон вдруг остановился и протянул собеседнику руку, давайте пари!
– Что ж, давайте, - улыбнулся Вагин, скрепляя соглашение рукопожатием. А какую награду получит победитель?
– Какую?
– американец окинул его критическим взглядом.
– Ну, например, вот эту черную авторучку. Она будет напоминать мне об одном русском фантасте, оскандалившемся в своих космических прогнозах... Впрочем, - он усмехнулся, - в случае вашего проигрыша моим трофеем, к сожалению, некому будет любоваться...
– Вот видите, - весело подхватил Вагин, - мы, оптимисты, и тут в более выгодном положении!.. Итак, если человечество встретит в космосе врагов мистер Тилтон получает мою авторучку. Если же это будут друзья - он отдает мне свой лилово-огненный галстук. Кстати, дорогой коллега, ваш костюм от этого, пожалуй, только выиграет. Ну как, договорились?
– О'кей, - засмеялся Тилтон.
Так было заключено это шутливое пари.
* * *
– Приближаемся, - раздается за спиной голос профессора.
Вагин наклоняется к иллюминатору. Яркий сноп света от верхнего прожектора по-прежнему теряется в густой тьме. Но вот где-то там, в глубине, возникает слабое матовое сияние. Дно!
Теперь батискаф опускается совсем медленно: профессор включил гидротормоз, видимо боясь врезаться в мягкий грунт. Легкий толчок... Это цепь - гайдроп, висящая под гондолой, - коснулась дна. "Подводный дирижабль" встал на якорь.
Тилтон снимает наушники и, с трудом повернувшись, делает шаг к креслу профессора. Один большой шаг. Таково расстояние от задней стенки до пульта управления.
Вагин не отрываясь смотрит в иллюминатор. Так вот оно какое, загадочное ложе океанской впадины... Собственно, ничего загадочного как раз и не видно. Обычный желтоватый песок. Множество низеньких холмиков, в которых виднеются маленькие круглые отверстия, Чьи-то норки... Значит, и здесь, под шестикилометровым прессом воды, есть жизнь! Вернее, была...
Профессор и Тилтон о чем-то тихо говорят, склонившись над приборами. Вагин слышит отдельные фразы:
– Видите, за сутки почти на метр...
– Невероятно!.. Выходит, скорость возрастает... Они явно не собираются посвящать его в суть дела. Ну что ж, это их право. В конце концов, он всего-навсего случайный экскурсант... И Вагин продолжает внимательно рассматривать дно.
Но тут о нем наконец вспоминают.
– Ну, какое впечатление производит впадина на нашего пассажира?