Парикмахерия
Шрифт:
А деревянные строения, как и стога сена, либо ставят, либо смётывают. Ещё говорят: "рубят". Но отнюдь не "зьдят". Столь озадачивший меня "охлупень" - это просто бревно с выбранным снизу пазом, которое накрывает верхний стык тесин деревянной кровли. Комлём оно выводится на фасад дома, и часто этот комель вырезается в виде птицы, или зверя, или конской головы. Отсюда другое название этого бревна - "конёк". Концовка известной, ещё советской, экранизации "Понедельник начинается в субботу", содержит реализацию мечты одного из персонажей: "я буду в этом здании на коне". Вот на охлупене
А остались мы не охлупленные (или охлупененные?) из-за появления в команде второго плотника. В какой-то момент два мастера деревоповала и щепадёра - Чимахай и Звяга - сошлись у одного бревна. И начали тесать его с двух сторон. С, как потом выяснилось, разными целями. Что именно каждый из них имел в виду, я так и не понял, но общий результат коллективной деятельности состоял в куче щепок. Поскольку, по "всемирному закону подлости", бревно было последним, то и... "охлупень не сыскался".
Наблюдая за постепенно увеличивающейся загруженностью мужиков алкоголем, я сообразил, что вижу некоторую неправильность.
– - Ивашко! Где Хотен с Филькой и его бабой?
– - Дык... Как ты сказал, господине, так и сделали. Как Звяга коней с Рябиновки привёл, так я этих и погнал. Ну. Филька-то без своей кобылы ни в какую... А так мы на неё ещё и мёртвого Пердуна нагрузили. Пованивает, однако. Филька клялся - нынче же закопают.
Наконец-то! Дотащат, не обломаются. Там, вроде, и могила выкопана. Гроба нет, ну пусть так, в рубахе положат. Всё едино - попа-то нет, некому за правильностью блюсть. Поп приедет, над холмиком молебнов отмолотит. А что там... То ли "макинтош деревянный", то ли рубаха льняная...
– - А Макуху-вирника привезли?
– - Дык... привезли. В сарае лежит. Вместе с Кудряшком и бабой. Мужики сперва хотели его сюда. Дескать, на поварне ему удобнее. Но я так смекаю, что если ты его в родник с мёртвой водой окунать будешь, то...
– всё едино.
– - Понятно. А чего здесь Звяга делает? Почему он назад в Рябиновку не идёт?
Ивашка как-то замялся, кинул вопросительный взгляд на спорившего о чём-то с мужиками Звягу. Тот, видимо услышав своё имя, повернулся к нам, рыгнул, вежливо прикрыв рот, и... рухнул передо мной на колени. Ё! Ой! Когда такая туша рушится в ноги - основное инстинктивное желание - чтоб не задавило. И не оглушило. Потому как орёт оно... как турбины Ту-22М при отрыве от ВПП. Ну, чуть тише.
– - Господине! Заступник наш и благодетель! Воитель ярый и славный! Победитель и истребитель! Погани лесной и болотной! За веру православную ревнитель! Сирых и малых защититель! Аки святой Георгий! На дракона огнедышащего! Воздвигся ты! И рухнули заговоры колдовские! И... и чертоги премерзостные. Свет очей моих...
– - Ага. И сера ушей моих. Вы что, все вместе сочиняли? Звяга, ты сколько раз текст повторял, пока запомнил?
– - Эта... Ну... И воздел ты десницу свою! Подобную молнии небесной...
– - Стоять! Молчать! Николай, твоя работа?
– - Так я только помочь. Он чуть не на коленях просит - помогите. А я что, я ничего, чего вспомнилось...
– - Кто-нибудь! Можно рассказать мне просто, по делу - что случилось?
– - Дык... выгнали дурака. Вот он и просится.
Мне пришлось ещё трижды прерывать литературно аранжированные монологи присутствующих. Всё-таки, чувствуется влияние Николая - такая несколько восточная цветистость. "Восток - дело тонкое, Петруха". Наше тоже... цветистое. Но с самоуничижением и обязательно с "гробовым" оттенком.
Мономах, к примеру, начинал письмо к своему противнику по очередной междукняжеской разборке очень выразительно и иносказательно: "О я, многострадальный и печальный! Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце мое; все мы тленны, и потому помышляю, как бы не предстать перед страшным судьею, не покаявшись и не помирившись между собою". Это - про размежевание феодальных владений, и обмен заложниками из числа захваченного гражданского населения.
"Дураком просящим" в нашем случае был Звяга. "Запад рождает дураков каждую секунду, но Нью-Йорк мечет их просто как икру". Добавлю от себя: только наша Отчизна производит дурней в промышленно значимых масштабах. Или они нам лучше видны?
Понятно, что моя бурная дискуссия с батюшкой родненьким в "цапленутом гнездовье" - не прошла незамеченной. Включая разбитый нос, потрёпанную моей детской ручонкой бороду, и специфическое влезание на коня вверх ногами. Понятно, что "унижение спасением" всеми было замечено и отмечено. Но зачем же это акустически воспроизводить? Да ещё - живописать?
Я, честно говоря, махая косой, представлял себе в роли "Наш репортёр на месте событий" - Любаву. И заранее грустил по поводу последствий. У той-то точно: ни глушилки, ни соображалки. Зря грустил - в лауреаты местного "Тэфи" устремился Звяга. Собирая бедного вирника к месту экстрасенсорного лечения, он поделился с остальной дворней подробностями. Включая "на камне - торчало, у торчалы - мочало". Кто именно был "торчалом", и что именно - "мочалом" было разъяснено с волнующими и душещипающими подробностями.
Чем хороша информация - сколько ей не делись - меньше не станет. Старинная русская загадка: "Чем больше из неё берёшь, тем больше она становиться?" кроме общепринятой отгадки - "Яма", имеет и второй правильный ответ - "Сплетня".
Последовательность реакций - последовала. Вполне стандартная: до Акима донесли, Аким возбудился, рушничок - пожевать, виновника - вышибать. Я и сам на днях это проходил.
Звяга вылетел из усадьбы мгновенно, на рысях, чуть не уронив принайтованного к коням вирника и даденный Домной, по доброте души на "победу отметить", бочонок с бражкой. Но недостаточно быстро - успел словить последнюю фразу владетеля:
– - И чтоб ноги твоей на моей земле не было.
Что сразу перевело раздражение и вздорность деда в плоскость земельно-имущественных отношений.
Если Перуновы земли - мои, то Звяга у меня жить может. Но мне по возрасту быть землевладельцем нельзя. Если вся земля - Акима, как и выходит по надельной грамотке в моей дешифрации, то Звяге надо срочно исполнять ПСЖ - "поднять свою ж..." и убираться отсюда. А он этого очень даже боится и не хочет. Тем более, вышибли его - как он был. Не то чтобы совсем "голый и босый", но близко к этому.