Париж существовал? Забудьте…
Шрифт:
– Немножко посмотрел Израиль. Знаешь, я был на Галилейском море и, может быть, даже ходил по камням, по которым ходил Иисус.
– Ты все снял на видеокамеру?
– Да, так что ты тоже сможешь все увидеть.
– Как тебе удалось туда поехать?
– Меня сопровождала молодая мадемуазель. В роли экскурсовода.
Марго чуть приподняла брови и посмотрела на брата с немым вопросом. Кристиан покачал головой.
– Нет. Она просто практикуется в знании французского языка – и все. На большее не надейся.
Закончив разговор с Марго, он еще понежился в кровати и только потом отправился на завтрак.
Окончив завтрак, он поехал в музей и долго бродил там по залам импрессионизма и кубизма. В основном картины были написаны французскими художниками конца XIX – начала XX веков, времени расцвета французской школы живописи.
Он переходил от Дега к Ренуару, от Ренуара к Моне, наслаждаясь наследием великих художников. Потом наслаждение сменилось болью. Ему вспомнились кадры сожжения картин в Лувре. Это был показательный костер – костер победы варварства над цивилизацией. Кристиан, дойдя до зала с картинами Шагала, присел на скамейку и долго рассматривал летающие персонажи. Изабель всегда твердила, что "Гранд-Опера" была внутри расписана Шагалом. Он видел репродукции. Но одно дело – напечатанное в книге, а другое – подлинник. Впечатляет, ничего не скажешь! Он провел в музее целый день, перекусив в музейном буфете. На выходе Кристиан купил два альбома репродукций картин музея – один себе, другой Шарлю и Марго.
Вернувшись в гостиницу, Кристиан почувствовал усталость. Он решил и этот вечер провести в номере. Поесть можно было в гостиничном ресторане или же заказать еду в номер. Впрочем, Кристиану было все равно, лишь бы быстрее прошел этот день и наступил следующий. Может быть, Жак даст завтра точный ответ, когда наконец-то можно будет вывезти Ани. Кристиан прилег на диван и стал рассматривать репродукции в альбоме, купленном сегодня в музее. Он вздрогнул от неожиданности, когда раздался телефонный звонок. На экране засветилось лицо Заавит.
– Как вы провели сегодняшний день? – спросила девушка.
– Последовал вашему совету и получил большое наслаждение от музея. Спасибо. А как ваши дела?
– Отлично. Я подписала контракт на перевод книги. Правда, сроки очень сжатые. Впрочем, я думаю, что успею. Какие у вас планы на завтра?
– Никаких.
– Мы с Лиорой хотим съездить на Мертвое море. Хотите составить нам компанию?
– С удовольствием.
– Тогда будьте готовы к семи часам. Лучше всего выехать рано утром. Мы заберем вас из гостиницы. До завтра. И спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Чтобы скоротать вечер, Кристиан стал снова пролистывать работу Марго о Нострадамусе. Печальное будущее предрекал миру этот человек. К ужасу потомков, все исполнилось. Долго лежа в кровати без сна, Кристиан подумал, что уже ничего нельзя исправить. Спал он в ту ночь плохо, видел какие-то странные сны, но, проснувшись, никак не мог вспомнить, что снилось ему ночью. Часы показывали 6:30. Через полчаса девушки заедут за ним. Завтракать так рано не хотелось, он выпил чашку крепкого кофе, побросал в сумку плавки, полотенце и спустился в холл гостиницы. Через стекло были видны все подъезжающие машины. Ровно в семь подъехал черный джип, из которого появилась Заавит. Кристиан вышел ей навстречу. Он сел на заднее сиденье, и машина тронулась. Заавит стала расспрашивать Кристиана о вчерашнем посещении музея. Потом начала рассказывать о Мертвом море. Так получалось, что в машине говорила только одна Заавит. Лиор была занята дорогой. Она уверенно вела машину, как-то очень по-мужски, и эта громада ей подчинялась.
Вид пустыни был непривычен Кристиану. Ему показалось, что вокруг неживая природа. Наконец, впереди они увидели синеву моря.
– Спуск займет еще приблизительно двадцать минут, – уточнила Заавит. Пустынные горы, окружавшие петляющую дорогу, то и дело открывали и скрывали море. Когда же, наконец, они приблизились к водной глади и вышли из машины, Кристиана обдало жаром. Он не любил такой жары. "Самое время искупаться", – подумал Кристиан. Но когда он подошел к воде, то обратил внимание, что люди просто лежали на морской глади. Никто не плавал.
– В этом море нельзя плавать. В нем очень высокая концентрация соли, – объяснила ему подошедшая Заавит. – Вода выталкивает человека на поверхность.
– Это, наверное, сложно все время держаться в таком состоянии? – спросил Кристиан у Заавит.
– Нет. Вода сама вас удерживает. Так что все просто. Да, совсем забыла: постарайтесь, чтобы вода не попала в глаза. Она очень соленая и разъедает слизистую оболочку.
Они вместе вошли в воду. Море было непривычным. Кристиану даже показалось, что вода в нем была какая-то маслянистая.
– Попробуйте лечь на спину. Вот так, – и Заавит растянулась на воде.
Кристиан колебался.
– Не бойтесь, это легко. Вы только расслабьтесь, а дальше море вам поможет.
Действительно, все оказалось просто. Через мгновение Кристиан уже лежал на поверхности. Непривычное ощущение невесомости вдруг охватило его. Он закрыл глаза и ощутил себя вне пространства и времени. Трудно сказать, сколько он пролежал на воде, пока его покой не нарушил голос Заавит:
– Пора выходить. Не стоит находиться в воде более двадцати минут. Посидите на берегу, потом войдете в воду еще раз.
Кристиан с сожалением покинул море. Смыв соль обычной душевой водой, они расположились на покрывале, расстеленном прямо на песке. Заавит протянула Кристиану тюбик крема:
– Смажьте кожу, если не хотите сгореть.
Очень кстати! Его кожа была чувствительна к солнцу. Он, последовав примеру Заавит, тщательно смазал себя кремом. В отличие от них Лиор густо смазала себя каким-то черным кремом, очень напоминающим грязь.
– Это и есть грязь, – засмеялась Заавит. – Лечебная грязь Мертвого моря с большим содержанием минералов. Что-то вроде маски-пилинга. Когда грязь подсыхает на коже, ее просто смывают. Хотите попробовать?
– Нет, – ответил Кристиан. – Лучше расскажите о вашей вчерашней встрече.
– Я очень довольна ее результатом. Для того чтобы получать удовольствие от работы, она должна быть интересной, не правда ли?
– Безусловно. А чем вас так заинтересовали записи Блеза Паскаля? Насколько я помню, его философия непосредственно связана с христианством.
– Не совсем так. Его трактаты касаются всех трех религий – иудаизма, христианства и ислама. Кстати, насчет того, что он считается христианским философом… Вы помните, я говорила о записке, найденной после его смерти? Она была зашита в его одежду.