Парижские истории
Шрифт:
В своем последнем романе о мусульманском присутствии во Франции герой Уэльбека произносит: «Я никогда не умел ни выбирать, куда поехать, ни бронировать гостиницы, поэтому я делал вид, что мне нравится Париж в августе, хотя на самом деле я просто не был способен из него выбраться». Тем не менее горожане в большинстве своем покидают столицу. Когда к тебе обращаются на улице, чтобы спросить, как пройти, то начинаешь чувствовать себя аборигеном. На Полях, особенно у Арки, интернациональное скопление розовых шорт, белых носков, кроссовок «ньюбелэнс», маек с эмблемами американских средних школ. И это неплохо, потому что заставляет обращать внимание на контрасты: стоит чуть-чуть углубиться внутрь квартала, то там будет невероятно тихо.
Расслабленному и беззаботному августовскому настроению всегда способствовали бесплатные парковки в городе. 1 августа 2015 года парковочные льготы отменили. Жаль. Очень серьезные люди в мэрии сочли, что это противоречит их генеральной линии по борьбе с личным автотранспортом.
Оставшись в августе в Париже, сначала строишь планы использовать его продуктивно. Но это требует дисциплины. Легче и приятнее бездельничать. В августе мысли все больше философские, это экзистенциальный момент в году.
Август располагает к тому, чтобы вернуться с другим настроением и взглядом, другим опытом и знанием в те места, которые именно ошеломляют своей известностью. Посетить Пантеон, заехать на Монмартр и даже, если не испугает очередь, подняться на Башню. И получить удовлетворение от того, что делаешь это уже осознанно, свободно, с иным уровнем восприятия этих мифологизированных символов парижской культуры. Ну и пот€ом, всегда приятно говорить себе и окружающим: да, я там был и знаю, как это выглядит сегодня.
Можно придумывать себе какие-то специальные маршруты. Например, пересечь город строго по оси с севера на юг и посмотреть, как меняется социальный пейзаж. Или обойти Париж по окружности, выбрав для этого Маршальские бульвары, убедившись в человеческом масштабе города.
Моя первая в жизни самостоятельная редакционная командировка в Париж пришлась как раз на конец августа. Тогда еще не было ни возможности, ни потребности размышлять о нюансах различных сезонов. В августе праздновали сорокалетие освобождения города от немцев, что стало обоснованием всей поездки. Командировка продолжалась чуть больше недели, что, возможно, предопределило силу каждого впечатления.
Все увиденное однажды в августе — люди, кафе, пригороды, музеи — нашло в дальнейшем продолжение и накладывалось на некоторую матрицу, сформированную из услышанных в детстве разговоров, из институтских пособий по языку, из сцен, подсмотренных в кино.
Принято считать, что в Париже начинаешь испытывать ностальгию — неизвестно по чему конкретно, и это ключевое слово. Искать определенности и не нужно — каждый прикипает эмоционально к своим приметам. На мой вкус, это узкие улицы, заставленные машинами. Это автобусы с открытыми площадками. Это совершенно инопланетный «ДС» («Citro"en DS») со знаком «трема» — над буквой «е» в «ситроен» (представить себе только, что эта машина была когда-то обыкновенным такси). Это галька перед домом. Это черно-белые фотографии людей, стоящих вполоборота на балконах. Это неон на вечернем бульваре. Это пассажи в северной части города. Это телефонные кабины в подсобных помещениях кафе. Это морской конек — логотип «Эр Франс» — и пепельницы «Рикар». Это август в Париже как попытка продлить лето.
Во время работы над этой книгой у меня была счастливая возможность вести диалог на различные темы, связанные с жизнью во Франции, со многими интересными людьми. Их наблюдения и размышления часто выходили за рамки конкретных тем.
Житель Марэ, еще до того как этот район стал сверхдорогим, известный кинодокументалист и репортер знаменитого журнала «Актюэль», Тома Джонсон был всегда моим проводником по всему новому, что появлялось в Париже.
С историками Юрием Рубинским и Евгенией Обичкиной мы обсуждали перипетии внутренней и внешней политики Франции в ХХ веке и истоки левого движения.
Жан-Франсуа Колоссимо, бывший директор французского Национального центра книги, рассказывал об особенностях модели книжного дела во Франции.
С писателем и членом жюри Гонкуровской премии Пьером Ассулином мы говорили о его романе «Лютеция», в котором период оккупации показан глазами начальника охраны знаменитого отеля.
Тему войны мы не раз затрагивали с Элен Роль-Танги, дочерью легендарного полковника Роля, героя восстания в августе 1944 года, принимавшего капитуляцию немцев.
Бывший корреспондент «Комсомольской правды» и «Известий» Александр Кривопалов вспоминал интересные эпизоды, связанные с его журналистской работой во Франции, в которых отразилась атмосфера 1970–1980-х годов.
Букинист, племянник Грэма Грина, Николас Деннис поведал мне о судьбе библиотеки английского писателя.
Отдельное спасибо за помощь Маше Зониной, а также моим французским друзьям — человеку энциклопедических знаний, историку и публицисту Александру Адлеру; журналистам Бернару Вайо, Бернару Гетта, Даниэлю Леконту, Ги Ситбону. Они делились со мной своими наблюдениями, мы сверяли впечатления, короткая фраза иногда давала ключ к теме.
Бернар Туати и Джон Кепстайн заражали своим умением правильно воспринимать и радоваться особенностям французского образа жизни.
На разных этапах подготовки этих очерков их читали люди, чьим мнением я дорожу: Вера Полыковская, Павел Михалев, Олег Панов, Александр Шаталов и Андрей Бильжо.
Особая благодарность Людмиле Улицкой, которая щедро, как это свойственно ей, поддержала саму идею.
Выражаю также признательность Андрею Колесникову и Александру Ливерганту — главным редакторам журналов «Русский пионер» и «Иностранная литература», в которых были напечатаны отдельные очерки. Спасибо Михаилу Алексееву и Антону Ланге за их взгляд на Париж через фотообъектив.