Парижские могикане. Том 2
Шрифт:
Одной рукой он схватился за веревку на расстоянии фута над своей головой, а в другой руке зажал трость, рассчитывая отталкиваться ею от стен, чтобы неизменно находиться в центре колодца.
— Опускайте потихоньку, и время от времени останавливайтесь на несколько секунд… Начали!
Двое полицейских стали отпускать веревку дюйм за дюймом, и вскоре г-н Жакаль скрылся в колодце.
— Очень хорошо! Очень хорошо! — доносился снизу голос г-на Жакаля, начинавший звучать в этой огромной воронке так же заунывно, как голос незнакомца.
А тот почувствовал, что помощь близка, и совсем перестал жаловаться на судьбу.
— Ничего не бойтесь! — крикнул он г-ну Жакалю. — Здесь не очень глубоко: всего какая-нибудь сотня футов.
Господин Жакаль ничего не ответил: ему совсем не улыбалась мысль опуститься еще на двадцать метров, чтобы добраться до самого дна. Напрасно он пытался проникнуть взглядом в темноту — ему казалось, что он спускается в мрачную бездну.
— Давайте, давайте! — крикнул он. — Только чуть поскорее!
И он закрыл глаза.
Его стали опускать быстрее. Еще восемь-десять ступеней веревки — и он ступил на твердую почву.
Оказалось, Овсюг не напрасно опасался сырости.
— Что же вы меня не предупредили, что сидите в воде по самую задницу? — упрекнул он незнакомца.
— Да я этому только рад, сударь, — отвечал незнакомец. — Ведь эта вода спасла мне жизнь. Если бы не она, я бы свернул себе шею… И потом, вот здесь, напротив, есть что-то вроде холмика; тут почти сухо. Кстати, вы не собираетесь поселиться здесь, верно?
— На неопределенное время — нет, — подтвердил г-н Жакаль. — Однако на несколько минут, пожалуй, задержусь.
Господин Жакаль нащупал тростью место посуше, куда указывал незнакомец.
Едва он ступил на холмик, как почувствовал, что незнакомец обхватил его ноги, прижался к ним и стал целовать их в знак благодарности, на все лады повторяя от радости:
— Вы спасли мне жизнь! Вы избавили меня от смерти! С этой минуты я ваш покорный слуга!
— Хорошо, хорошо, — сказал г-н Жакаль, чувствуя, как руки незнакомца подбираются к его часам. — Расскажите, как вы сюда попали, приятель.
— Меня обокрали, избили, милостивый господин, и бросили в этот колодец.
— Хорошо, пустите меня… — сказал г-н Жакаль. — И как долго вы здесь находитесь?
— Ах, сударь, в моем положении время тянется бесконечно, а у меня часы отобрали… Впрочем, — прибавил незнакомец, — даже если бы мне их оставили, я бы все равно ничего не увидел.
— Ваши слова не лишены смысла, — заметил г-н Жакаль. — Однако, поскольку на моих часах вы в такой темноте увидите не больше, я прошу не искать там, где их уже нет, так как я перепрятал часы в надежное место.
— Ах, сударь, — отозвался незнакомец, нимало не смутившись оскорбительными подозрениями г-на Жакаля, — должно быть, прошло около полутора часов с тех пор, как на меня напали.
— А вы знаете нападавших?
— Да, сударь, знаю.
— Значит, вы можете донести на них в полицию.
— Нет, это совершенно невозможно.
— Почему же?
— Это мои друзья.
— Отлично! Теперь я знаю, кто вы.
— Вы меня знаете?
— Да, мы с вами даже старые знакомые.
— Неужели?
— И хотя вы не хотите называть своих друзей, я, с вашего позволения, скажу, как зовут вас.
— Вы мой избавитель. Разве я могу вам в чем-нибудь отказать?!
— Вас зовут Жибасье.
— А я вас узнал еще до того, как вы полезли в колодец, господин Жакаль… При каких обстоятельствах довелось встретиться, а?
— Верно… И как давно вы из Тулона, дорогой господин Жибасье?
— С месяц, дорогой господин Жакаль.
— Надеюсь, без происшествий?
— Вы угадали.
— И с тех пор все у вас благополучно?
— Да, благодарю вас… До сегодняшнего вечера, во всяком случае, пока меня не обокрали, не избили и не бросили в этот колодец, а ведь за эту ночь я тысячу раз рисковал головой, пока не угодил вот сюда.
— Как же случилось, дорогой господин Жибасье, что, падая с такой высоты, вы не свернули себе шею и я нашел вас в добром здравии?
— Если не считать двух-трех ножевых ран; да, сударь, все не так уж плохо. И раз уж я остался жив при таком падении, когда мог десять раз умереть, стало быть, в самом деле честных людей хранит Господь.
— Я тоже начинаю так думать, — сказал г-н Жакаль. — Не угодно ли вам теперь рассказать мне в нескольких словах, как вы оказались здесь?
— С величайшим удовольствием… Однако почему не поговорить об этом наверху?
— Там нам могут помешать, а здесь нет лишних ушей. И потом, как справедливо заметил Карманьоль…
— Карманьоль? Не знаю такого.
— Скоро познакомитесь.
— Что же сказал Карманьоль, любезный господин Жакаль?
— Он сказал, что истину следует искать на дне колодца. А как вы понимаете, дорогой господин Жибасье, если здесь окажется не истина, а что-то другое…
— Что тогда?
— … тогда мы оставим ее здесь.
— Ох, господин Жакаль! Я скажу вам все-все-все!
— Так начинайте!
— С чего?
— С рассказа о том, как вам удалось сбежать с каторги, дорогой господин Жибасье. Я знаю, вы человек с воображением: рассказ обещает быть захватывающим, с новыми романтическими подробностями и…
— В этом отношении, господин Жакаль, вы останетесь довольны! — проговорил Жибасье с видом актера, уверенного в успехе. — Я жалею лишь о том, что не могу оказать вам должного гостеприимства: мне даже некуда вас усадить.