Парижские тайны
Шрифт:
Да, то был Крючок — мнимый кучер фиакра, который вез Грамотея и Сычиху по изрытой ухабами дороге в Букеваль, Крючок, убивший мужа злополучной молочницы, которая натравила на Певунью работников фермы в Арнувиле.
То ли негодяй позабыл черты лица Родольфа, которого он только раз мельком видел в кабаке Людоедки, или то обстоятельство, что Родольф был теперь одет по-другому, помешало Крючку узнать победителя Поножовщика, но он не выразил ни малейшего удивления, увидев его.
— Что вам угодно? — спросил Родольф.
— Да, тут вот письмо для мадамы Матье... Я должен передать ей в собственные руки, — ответил Крючок.
— Она тут не живет, ее квартира напротив.
— Спасибо, сударь, мне сказали, что ее дверь налево, стало быть, я ошибся.
Родольф не помнил имени посредницы, хотя о ней дважды упоминал при нем гранильщик Морель. Поэтому у него не было никакого резона заинтересоваться женщиной, к которой Крючок явился с письмом. Тем не менее, хотя принц ничего не знал о преступлениях этого злодея, лицо проходимца выдавало столь порочный нрав, что Родольф остался на пороге, желая узнать, что это за особа, которой Крючок принес письмо.
Едва Крючок постучал в дверь, расположенную прямо напротив жилища Жермена, дверь эта приотворилась, и г-жа Матье, толстая бабища лет пятидесяти на вид, показалась в проеме со свечою в руках.
— Вы и есть мадама Матье? — спросил Крючок.
— Да, это я.
— Вам тут письмо, и нужен ответ...
С этими словами злодей шагнул было вперед, чтобы войти в квартиру; однако она жестом приказала ему остановиться, распечатала письмо, по-прежнему держа свечу в руке, прочла его и ответила с довольным видом:
— Передайте, что я согласна, милейший, приду и прихвачу с собой то, о чем просят. Буду в то же время, что и в прошлый раз. Передайте от меня привет... той даме...
— Ладно, сударыня... Не забудьте только, что мне полагаются чаевые...
— Ну, об этом попроси тех, кто тебя прислал, они побогаче меня.
И торговка захлопнула дверь.
Убедившись, что Крючок спускается по лестнице, Родольф вернулся в комнату Жермена.
Злоумышленник застал на бульваре человека с отвратительной и свирепой физиономией: тот ждал его у какой-то лавки.
Хотя прохожие могли услышать их разговор, правда, ничего в нем толком не поняв, Крючок был так доволен, что не удержался и сказал своему приятелю:
— Пойдем-ка тяпнем купоросу, Николя: хряпка влипла вглухую... она пришлендает к Сычихе, и тетка Марсиаль пособит нам выпотрошить из нее сиротские погремушки, а потом мы закинем жмурик в твою лайбу! [97]
— Ну, в таком разе смываемся [98] : мне надо быть в Аньере пораньше; боюсь, что мой братец Марсиаль что-то пронюхал.
97
Пойдем выпьем водочки, Николя; старуха угодила в смертельную западню... она придет к Сычихе, и тетка Марсиаль поможет нам отнять у нее драгоценные камни, а потом мы снесем труп в твою лодку.
98
Бежим.
И оба злоумышленника, закончив свой разговор, непонятный тем, кто мог бы его услышать, пошли по направлению к улице Сен-Дени.
Несколько минут спустя Хохотушка и Родольф вышли из дома, где жил Жермен, снова сели в фиакр и возвратились на улицу Тампль.
Фиакр остановился.
В тот самый миг, когда дверцы экипажа отворились, Родольф при свете масляной лампы, горевшей у ликерщика, увидел своего верного Мэрфа: тот ждал его у крытого прохода.
Появление эсквайра неизменно означало, что произошло нечто неожиданное и важное, ибо только он один всегда знал, где можно найти принца.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил Родольф, пока Хохотушка собирала свертки, лежавшие в фиакре.
— Ужасная беда, ваше высочество!
— Ради бога, говори скорее, в чем дело?
— Маркиз д'Арвиль...
— Мэрф, ты пугаешь меня!
— Нынче утром он завтракал с друзьями... Все шло прекрасно... Он был весел, как никогда, и вдруг роковая неосторожность...
— Да кончай же... кончай!
— Он вертел в руках пистолет, не зная, что тот заряжен...
— Маркиз тяжело ранен?
— Ваше высочество...
— Ну, что же?..
— Произошло нечто ужасное.
— Что именно?
— Маркиз мертв!..
— Кто? Д'Арвиль?! Это и впрямь ужасно! — воскликнул Родольф таким душераздирающим голосом, что Хохотушка, выходившая из фиакра со свертками в руках, вскрикнула:
— Господи боже! Что с вами, господин Родольф?
— Я только что сообщил своему другу весьма печальную новость, — сказал Мэрф молодой девушке, ибо принц был так подавлен, что не мог произнести ни слова.
— Стало быть, случилась большая беда? — с тревогой спросила девушка.
— Да, очень большая беда, — подтвердил эсквайр.
— Ах, это просто ужасно! — проговорил Родольф после короткого молчания. Потом, вспомнив о Хохотушке, он прибавил: — Простите меня, дитя мое... но я не могу проводить вас наверх... Завтра... я пришлю вам свой адрес и разрешение на встречу с Жерменом в тюрьме... А вскоре я и сам с вами увижусь.
— Ах, господин Родольф, поверьте, что я принимаю близко к сердцу горе, обрушившееся на вас... Спасибо, что вы меня проводили... До скорого свидания, не правда ли?
— Да, дитя мое, до скорого свидания.
— Спокойной ночи, господин Родольф, — с грустью прибавила Хохотушка, исчезая в крытом проходе вместе со свертками, приготовленными ею в комнате Жермена.
Принц и Мэрф сели в фиакр, и он отвез их на улицу Плюме.
Родольф поспешно написал Клеманс следующее письмо:
«Сударыня!
Я только что узнал о неожиданном ударе, обрушившемся на вас, этот прискорбный случай лишает меня одного из лучших друзей; я не в силах передать, до какой степени столь горестное известие ошеломило меня,