Парк Горького
Шрифт:
– Пока не знаю, но на первый взгляд – чистая уголовка, – отозвался Опалин и стал излагать свои соображения. Соколов слушал его, щурясь, и изредка чесал шею, укушенную комаром.
– Бергман еще не ушел в отпуск, – сказал следователь, когда Опалин умолк, – и да, хорошо бы он сказал свое мнение. Что касается свидетелей – если твои люди начнут опрашивать всех подряд, на это уйдет несколько месяцев.
– Еще есть ресторан на пароходе, – напомнил Казачинский. – Который возле набережной стоит.
– Как приятно встретить знатока, – хмыкнул Соколов. – Точно, про пароход-то я забыл.
«И про «Бар» возле пруда, и про кафе, где подают лучшее в Москве мороженое, и про буфеты», – хотел добавить Юра, но поглядел на хмурое лицо следователя – и прикусил язык. Ни к чему сейчас было настраивать против себя человека, который несколько часов назад помогал разгрести последствия его же опрометчивости.
– Я все-таки не могу понять, – неожиданно проговорил Соколов, глядя на труп, над которым вились мухи, – зачем было так рисковать. Почему нельзя было избавиться от нее в другом месте…
– Может быть, кто-то сильно торопился, – заметил Опалин. – Или больше нигде не мог ее подстеречь.
– Не нравится мне все это, – пробормотал следователь, растирая лоб, – и то, что ее убили вчера, тоже не нравится… Ты своим людям скажи, чтобы держали язык за зубами, ладно? Если иностранная пресса пронюхает, что в парке Горького в день визита Роллана случилось такое… – Он не стал договаривать, а лишь сокрушенно покачал головой.
Опалин заверил его, что муровцы будут молчать как рыбы, и, подозвав фотографа, велел ему сделать как можно больше снимков места преступления.
– Понял, – кивнул Спиридонов и, вернувшись к своему фотоаппарату, принялся за дело. Над кустами вилась белая бабочка, но она улетела, прежде чем он сделал первую фотографию.
Глава 8. Лиза
Как хорошо за книгой дома!
Признав разумным совет следователя по поводу ресторанов, Опалин разделил свой маленький отряд и отправил его опрашивать персонал. Петровичу с Казачинским было поручено заняться «Золотой рыбкой» и «Шестигранником», а себе с Яшей Иван оставил «Поплавок» и заведение возле Зеленого театра. Не удержавшись, Юра указал начальству на то, что этот список вовсе не исчерпывает всех заведений парка и что по-хорошему надо еще проверить кинотеатр и самые крупные аттракционы.
– Всему свое время, – заметил Петрович, усмехаясь. – Поверь, на сегодня тебе хватит…
Юра не поверил ему, и зря. Последующие несколько часов они с Петровичем провели, опрашивая персонал двух – всего лишь двух – ресторанов и пытаясь выявить постоянных посетителей, которые могли что-то заметить. И если «Золотая рыбка» оказалась сравнительно скромным заведением, в знаменитом «Шестиграннике» муровцам пришлось туго. Здесь завтракали, обедали и ужинали целые коллективы приезжих, отдыхающие, а кроме них те из посетителей, кто озаботился купить специальные абонементы на аттракционы с правом ужина в ресторане. Шум стоял невообразимый, между столами метались официанты, которые крайне неохотно отрывались от работы, чтобы ответить на несколько вопросов. Вчера – женщина в платье с маками – да тут сотни женщин проходят за сутки, товарищ! Разве ж мыслимо запомнить их всех?
В начале шестого Петрович сдался и, поглядев на часы, объявил, что новичкам пора позаниматься с Леопольдом. Харулин доставил Казачинского и Яшу в ведомственный тир, а Опалина с Петровичем повез на Петровку. Фотограф и судмедэксперт уехали туда еще раньше.
Знаменитый Леопольд Сигизмундович, гроза новых сотрудников МУРа, оказался немолодым здоровяком с мощными ручищами и широким лицом, которое могло бы показаться добродушным, если бы не цепкий взгляд светлых глаз. Обладатель их был почти лыс и говорил по-русски с небольшим акцентом, который, впрочем, придавал его речи особую выразительность.
Конец ознакомительного фрагмента.