Парк Горького
Шрифт:
– Какое везение, – вспылил Юра, – он убить меня хотел!
– Вот именно! Хотел, да не убил! Кругом тебе повезло, считай. Сейчас Соколов приедет, бумаги заполнит, и все – дело с плеч долой.
– Соколов – это следователь? – быстро спросил Яша. – Который дружит с Опалиным?
– Как много ты знаешь, Яша, – сказал судмедэксперт после паузы. – Скажем так: из всех народных следователей Соколов для нас сейчас – самый лучший вариант, потому что он на нашей стороне. А то, знаешь ли, бывают и такие, которые за применение оружия не при задержании закопать готовы.
Но когда Соколов наконец явился, Казачинский испытал живейшее разочарование. Следователь оказался самым обыкновенным малым с простоватым
– Так, кто теперь… – Он страдальчески наморщил лоб.
– Юрий Казачинский, – подсказал Опалин. Он сидел за одним столом со следователем и то ли заполнял, то ли делал вид, что заполняет какую-то бумагу, а на самом деле контролировал и, если надо, аккуратно направлял действия своего приятеля.
– Он на испытательном сроке у вас? – спросил Соколов.
– С сегодняшнего дня.
– Ну-ну, – пробормотал следователь, почесывая голову. Но его отвлекли люди, которые прибыли забирать тело. В заставленной мебелью комнате им пришлось несладко – даже носилки удалось развернуть не с первого раза. Наконец труп Карасика унесли, и Казачинского поразило, что на полу даже не осталось крови, словно все происшедшее ему приснилось, словно сторожа фабрики «Марат» вообще никогда не было на свете. Поглядев на следователя, Юра увидел, как Соколов, сопя, жирной чертой вычеркивает слово «потерпевшего» в заголовке бланка, который гласил: «Протокол допроса свидетеля/потерпевшего». Дальше следовало вписать дату, и следователь страдальчески скривился, припоминая.
– 1935-го года июля месяца 12-го дня, – вполголоса подсказал Опалин, от которого, похоже, ничто не ускользало.
– Фамилия, имя, отчество, возраст, – скороговоркой пробубнил Соколов, бросив на Казачинского равнодушный взгляд. – Статью 95-ю УК знаете? Об ответственности за ложные показания?
Юра впервые слышал о существовании такой статьи, но тем не менее сказал, что знает, чтобы не грузить знакомого Опалина лишними подробностями. В последующие несколько минут Казачинскому пришлось ответить на стандартные вопросы о происхождении, местожительстве, профессии, месте службы, образовании, партийности, прежней судимости – если таковая имеется – и отношении к участвующим в деле лицам, причем под происхождением, как оказалось, подразумевалось место рождения. Затем Соколов стал задавать вопросы по существу, и некоторые из них ставили Казачинского в тупик. Следователь словно задался целью выпытать мельчайшие подробности того, каким образом Юра оказался в комнате сторожа, в то время как само убийство, похоже, его не слишком интересовало.
– Зачем вы ушли от товарищей? – спросил Соколов.
– В смысле?
– Что побудило вас идти на кухню? Вот чего я понять не могу. – Следователь залез в один карман, в другой, наконец нашел пачку папирос, и Опалин зажег спичку.
– Я просто отошел, – пробормотал Юра. Он и сам едва помнил теперь, почему его потянуло на кухню. Кажется, его в какой-то момент стало раздражать общество коллег, но даже если так, нельзя же упоминать об этом при Опалине.
– И что, мне так и написать в протоколе? – весьма иронически осведомился Соколов, пуская дым.
– А какое это имеет значение? – Казачинский по-прежнему ничего не понимал.
– Большое, потому что вы отходите, потом возвращаетесь, заходите не в ту комнату – а там сторож с сумочкой жертвы. – Следователь постучал по бланку протокола согнутым пальцем. – Вы знаете, что покойный Карасик был кандидатом в партию?
– Я знаю, что он убил человека, – огрызнулся Юра, в котором взыграл дух противоречия.
– А это мы еще должны установить, – ласково ответил Соколов.
И тут Казачинский растерялся.
– Как это? Но ведь сумочка Зои… и он угрожал мне…
– Подобрал сумочку в переулке, когда девушка была уже мертва, – ответил следователь, желчно щурясь. – И то, что он угрожал вам, не обязательно значит, что именно он ее убил. Может, он угрожал вам, потому что испугался, что вы приняли его за убийцу. Вот когда выяснится, что девушку застрелили из оружия Карасика – тогда да, все вопросы снимаются.
– Вы что, смеетесь надо мной? – не выдержал Юра. – Он ее убил, он! Если бы вы видели, какое у него было лицо, когда он понял, что я узнал ее сумочку…
– Милый юноша, – с бесконечным презрением ответил Соколов, хотя сам был ненамного старше собеседника, – вы, простите, несете редкостную чушь. Выражение лица к делу не подошьешь и суду не предъявишь, ясно? Нужны доказательства. Железные. Неопровержимые! Факты нужны, подтвержденные свидетелями. К примеру, факт первый – Карасик ходил к управдому узнавать насчет улучшения жилищных условий и выяснил, что свободных комнат нет, но если вдруг появятся – он первый кандидат в очереди. – Следователь начал загибать пальцы. – Факт второй – у Зои недавно умерла мать, и девушка осталась в комнате одна. Факт третий – Зоя могла выйти замуж и прописать у себя мужа, так что тому, кто хотел завладеть ее жилплощадью, надо было торопиться. Факт четвертый – Карасик был ее соседом, знал, когда она выходит из дому, и легко мог проследить, каким именно путем она идет. И так далее. Факты подтверждаются уликами – сумочка, револьвер, вещи девушки, найденные в комнате сторожа. Все должно быть логично и доказуемо, а то вдруг товарищи, которые выдвигали Карасика в члены партии, начнут строчить кляузы и требовать наши головы…
Он поперхнулся дымом и бурно закашлялся.
– У нас уязвимое место, – продолжал Соколов после того, как откашлялся. Он говорил, понизив голос, хотя они и так находились в комнате втроем и никого больше поблизости не было. – То, что ты вдруг отошел, а потом вернулся и вломился в чужую закрытую комнату.
– Я не вламывался, я… – Юра даже не заметил, что его собеседник перешел на «ты». – Почему в закрытую? – удивился он вслух.
– Потому что я видел замок, – ответил следователь с торжеством. – Он, конечно, дрянь и потому поддался, когда ты сильно толкнул дверь.
Юра сидел, открыв рот, и чувствовал себя последним дураком. Он только сейчас осознал, что дверь, которую он перепутал с дверью комнаты Зои, была и в самом деле закрыта. Но тогда, в коридоре, он был так расстроен и унижен мыслью, что о нем забыли, что его фактически бросили, что…
– Я, конечно, напишу, что Карасик не запер дверь, чтобы вам не приписали незаконное проникновение, – спокойно добавил Соколов, докуривая папиросу. – Но неплохо бы все-таки обосновать, для чего ты ходил в кухню. Может, услышал подозрительный шум и решил проверить?