Пароград

17 век… Чем запомнился вам этот период из учебников истории? Сменой династий? Началом Эпохи Великих Географических открытий? Я угадал?

Есть в свете одна история, которую ни литераторы, ни историки, ни географы не удосужились запечатлеть в своих трудах. Не хотели ли они это делать, боялись ли они этого, или им кто-то сказал, чтобы они этого не помнили и не описывали- это не ясно. Хотя, событие это было не для широкого кругозора глаз и широкой огласки на публике, поэтому об этом событии никто и не знает. Событие, о котором я говорю- война небывалых для тех лет масштабов, исход которой мог в корне изменить не только наш мир… Впрочем обо всем по порядку.

Чтобы

разобраться в этой запутанной истории надо перенестись на несколько веков назад, на территорию современной Карагандинской области. Так её в нашем мире и именуют. Тогда если и существовало на этих землях какое-то подобие государства, именуемое «Казахским ханством», то стабильным оно было лишь на бумаге. Там отсутствовала конкретная централизованность, были неясности и территориальные споры, а между общинами постоянно возникали враждебные наклонности и стычки, да и как на зло появились налетчики- джунгары 1 . Не трудно тут догадаться, каков был исход у походов джунгар на эти земли. У них было конкретное преимущество в вооружении и большая организованность, а их малые армии часто наведывались в малые аулы, которые были сами по себе.

В одном таком ауле жил и управлял им старик Абдула. Было ему где-то под 50 лет, что довольно солидно по тем временам. Успел Абдула обзавестись женой и тремя детьми. Был он довольно консервативным управляющим с довольно настойчивым и даже порой ворчливым характером. Прибывая в ссоре с соседними старшинами, Абдула не мог ни с кем из них сотрудничать, а потому его аул вот уже третий год был под обложением данью со стороны джунгар, что слегка осложняло жителям аула жизнь. А куда они денутся? Места для пастбищ нужны; пастбища принадлежат джунгарам; отбиться они от них не могут, а идти и искать новые места- опасно: мало ли что там за бугром их подстерегает. Из принципа и исходили. Абдула говорил довольно гордо о чести и сохранении традиций его отца, деда и прадеда, хотя другие соседи называли его просто трусом.

И вот на третий год с момента обретения аулом сборщиков дани, Абдула решил попытаться обхитрить разбойников в угоду себе. Собрав своих сыновей рано утром у себя в юрте, он был готов начать обсуждать план.

– Сыновья мои! – с таких слов начал Абдула семейное собрание – Шаруан, Углык и Касым, все вы уже подросли, набрались немалого опыта нашего. Где не преуспел один- преуспел другой, и…– но он не успел закончить.

– Папа, папа, папа, папа- перебил Абдулу один из сидящих вокруг него высоких мужчин с выделяющимися скулами, длинной причёской и широкими чёрными глазами-я понимаю, что тебе хочется пофилософствовать и сказать на научном языке то, что давно знаем и мы сами, да и вообще все 97 человек, с которыми мы странствуем не первый год. Ближе к сути, прошу.

– Касым! Не перебивай! – рявкнул Абдула.

– Да, брат, помолчи чуть-чуть, отец видимо хочет сказать что-то важное. – поддакнул ему другой мужчина с более широкими плечами, чуть более короткой стрижкой и более прищуренными глазами.

– Шару-а-ан, напоминаю тебе: дел у нас много, а эти беседы отнимают у нас время. Отец, прошу вас, продолжайте, но говорите по существу и быстро. – спокойным игривым тоном ответил ему его брат.

– Ишь ты какой дерзкий! Прям весь в меня молодого, я смотрю. – прошептал Абдула себе под нос.

Абдула встал и окинул взором свою юрту. Была она не такой большой, как у ханов, но и не маленькой, как у малоимущих кочевников. На стенах красовались традиционные узоры на коврах, которые было трудновато рассмотреть, ведь было утро, и солнечный свет еще не до конца проникал в юрту через шанырак 2 . Взглянув сначала на кровать, рядом с которой стояли сундуки и обеденный стол, отодвинутый из центра юрты специально для сего собрания, а потом на прихожую, где стояли пара копий, лук с двумя стрелами и своеобразная вешалка в виде брусков на кереге 3 , Абдула перевел взгляд на сыновей, и начал их обхаживать по кругу:

– В прошлые два лета джунгары наведывались к нам, – продолжал он свой разговор- и не трогали нас они только в том случае, если мы откупались съестными припасами или частью стада. Я не сомневаюсь, что совершат они это и в этом году.

– Так надо собраться, и дать им бой, отец- воскликнул Касым.

– Тебе бы все да так просто- молвил третий сидящий сын с такой же причёской, как у Шаруана, такими же широкими глазами, как у Касыма, и чуть более широкими щеками- Углык, почти шепотом.

– Не перебивай! – слегка разъяренно сказал Абдула- Ты все равно не сможешь противостоять их волшебным палкам, извергающим огонь и метающим металлические шарики, несущие смерть (речь идет о мушкетах и ружьях с фитилем, которых у степняков практически не было, но были у джунгар)! У нас только три пути: первый: мы мирно отдаем джунгарам часть продовольствия и обходимся без жертв, но тогда половина из нас умрет от голода; второй: мы даем им бой и отстаиваем свой скот, но тогда есть вероятность, что нас всех перебьют; и третий: мы уходим новыми лазейками по новому маршруту и надеемся, что нас не найдут.

Третий вариант из предложенных всем казался наиболее привлекательным. Выбор казался очевидным. Это было понятно по взглядам с покачиванием голов. И стукнув тростью о пол Абдула добавил:

– Поиск новых маршрутов и дальнейшие сборы с перекочевьем предоставляю лучшему ориентировщику (географу) среди вас. Шаруан, сынок, встань!

В этот момент Шаруан был приятно взбудоражен, потому что осознавал, какую важную миссию ему поручили. Да, не особо большая. Но сегодня он ведет людей своих как экспедитор, а что будет дальше, потом? Он осознавал свой маленький шаг на пути к великому будущему. Он поднимался, хоть и ждал этого момента довольно давно, с эмоцией приятного удивления и широкой улыбкой на лице. И он, положив руку на сердце, гордо смог сказать:

– Я не подведу тебя, отец!

– Рад слышать! Через 12 дней враги будут здесь, так что готовьтесь и торопитесь. – и, ударив еще раз тростью, он добавил-Все свободны.

Сыновья Абдулы вышли и ушли, а он сам присел на небольшую скамейку возле своей юрты. Одет он был легко: в бешимете, штанах и маленьких сапожках. Он прошёл мимо своей чёрной шапки, висевшей на вешалке у входа, на которую едва опустился лучик света. На свою плешивую голову он часто её надевал, когда было холодновато. Но не сегодня. Абдула вышел, чтобы своим лицом обнять лёгкий мимолётный ветерок. Он сидел и, положив ладони на подбородок и лоб, прошептал: «Надеюсь у них получится и все обойдется на этот раз». Он осознавал все риски сейчас.