Пароль - Балтика
Шрифт:
Очнулся в санчасти. У изголовья увидел командира полка.
– Товарищ командир! - начал докладывать.
– Знаю! - прервал Борзов доклад летчика. - Молодец, что живой. Сейчас придут штурман и стрелок-радист. Хочу с вами выпить по стопке, врач говорит - не повредит...
Так закончился этот крейсерский полет - последний для Стрелецкого.
В Ленинградском военно-морском госпитале все делали, чтобы спасти ногу. Стрелецкий до конца дней своих тепло вспоминал хирурга Федора Марковича Дановича,. операционную сестру Анну Ивановну Юрзину, нянечек и тех, кто думал о нем не по служебному долгу. Несколь ко раз в критические для летчика дни давала ему кровь для переливания незнакомая ленинградка Настя Соловьева. Стрелецкому писали летчики, артиллеристы, морские
Дорогая цена побед
Дорогой ценой добывались победы на море. После ранения Стрелецкого 26 марта погиб слетанный экипаж торпедоносца - Герой Советского Союза гвардии капитан Аркадий Чернышев, штурман гвардии старший лейтенант Н. Сагателов, стрелок-радист гвардии старший сержант А. Крылов и воздушный стрелок гвардии матрос В. Судаков. Все они были авиаторами высокой выучки, воевали с сорок первого года. Их гибель объяснялась резким повышением зенитного противодействия и появлением на Балтике многочисленных перехватчиков "Мессершмит-тов-109Ф" и "Фокке-Вульфов-190", которые сопровождали суда в открытое море, а другие вражеские перехватчики встречали свои суда. Что касается зенитных средств, то теперь каждый транспорт оснащался автоматическими установками высокой скорострельности, а боевые корабли каждый раз встречали торпедоносцы не только снарядами зениток и автоматов, но и били прямой наводкой главного калибра и минной артиллерией. Изменилась и тактика действий гитлеровского флота. Фарватеры пролегли по самым труднодоступным районам, и суда часто проходили незамеченными гвардейцами Первого полка и разведчиками.
Одно такое неуловимое судно вызывало особое беспокойство командования Краснознаменного Балтийского флота. Курсируя между базами противника, оно перебрасывало с одного участка фронта на другой крупные пар-тип боевой техники и живую силу.
Именно в это время полк получил бортовую радиолокационную станцию. Первому освоить ее в бою предстояло экипажу командира полка.
...Поздним вечером 5 апреля разведка доложила командующему ВВС КБФ, что вновь замечен "плавучий арсенал". В Первый гвардейский пришел приказ направить на поиск наиболее надежный экипаж. Борзов решил сам выполнить поставленную задачу. Он полагался при этом не только на себя, но и на мастерство Никиты Котова, флагманского штурмана. Этот немногословный майор прошел суровую жизненную и военную школу. Ровесник Борзова, он в пять лет остался сиротой и воспитывался в детском доме. Осенью 1936 года учился. в Ейске на курсах стрелков-бомбардиров, затем летал на Балтике на МБР и с начала формирования Первого полка летал в его составе. В августе 1938 года экстерном сдал экзамены на летчика-наблюдателя и получил офицерское звание. В войне 1939-40 гг., летая в экипаже летчика-комиссара Павлюка, Никита совершил сорок боевых вылетов, в том числе на броненосец противника, и был награжден орденом Красного Знамени.
В Отечественную Котов вступил штурманом звена. Летал с Александром Дроздовым на бомбовые удары по танковым и моторизованным колоннам противника, рвавшимся к Ленинграду. Вместе с Борзовым участвовал в боях под Двинском.
Отвага и мастерство Котова проявились не только в ближних полетах, но и в дальних. ДБ-ЗФ Дроздова и Котова бомбил Кенигсберг, Штеттин, Данциг, многие военно-морские базы противника. В одном из полетов на Штеттин отказал правый мотор. Благодаря тому, что Котов проложил кратчайший курс, экипаж смог вернуться на свой аэродром.
В одном из полетов ДБ-3 Дроздова попал в особо тяжелое положение. Он был атакован над целью. Стрелки В. Кузин и Я. Зильберштейн отражали атаки. Дроздов по расчетам, сделанным которым, вывел самолет на цель. Бомбы были сброшены точно на автоколонну. Три "мессершмитта" обрушились на ДБ-3. Оба стрелка получили ранения, но продолжали отражать атаки. Удачно вел стрельбу Котов.
В сорок втором году Никита Котов вместе с Борзовым был среди пионеров торпедного и бомбового удара по кораблям противника. Звено, которому Котов прокладывал курс, летом южнее Гогланда потопило сторожевой корабль, действовавший против наших подводных лодок. Всего же в сорок втором году на счету самолетов, которые выводил на боевой курс Котов, было потоплено пять судов противника общим водоизмещением 20000 тонн.
Одной из самых поучительных была атака фашистского транспорта в порту Котка. Предполагалось нанести бомбовый удар с 4000 метров, но за сплошной облачностью ни залив, ни земля не проглядывались.
– Надо пробивать, - сказал Котов.
Дроздов повел машину вниз. Когда снизились до 1700 метров, открылся порт. И сразу - сильнейший огонь зениток. Котов словно не видел близкие разрывы, углубился в расчеты и смотрел в прицел. Бомбы накрыли цель: транспорт водоизмещением в 6000 тонн затонул.
Признанием мастерства, отваги и хладнокровия было назначение старшего лейтенанта Котова штурманом третьей Краснознаменной эскадрильи, которой командовал Борзов. И снова он показал себя с самой лучшей стороны. Когда в сорок третьем году потребовалось вылететь на разведывательное задание в глубокий тыл противника, выбор Народного комиссара Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова пал на Котова. Задание в сложнейших условиях было выполнено. В октябре сорок третьего Котов вместе с Борзовым добился большой победы потопил однотрубный двухмачтовый транспорт противника в военно-морской базе, оснащенной мощными средствами противовоздушной обороны.
В одном из вылетов на боевом курсе сдал мотор. Борзову все труднее было справляться с креном. Котов пришел на помощь, ногой держал педаль руля поворота, а руками вместе с летчиком - штурвал. Одновременно провел атаку. Когда шли на базу, Иван Иванович волновался: не потерять бы ориентировку. Ведь руки у Никиты заняты управлением. Штурманскими инструментами он пользоваться не мог. Все высчитывал в уме, запоминал каждую цифру, делил показатели пути на показатели скорости. Нелегко вовсю работать руками и ногами и и то же время, как говорил штурман, "наполнять абстрактные формулы конкретным содержанием". Но Котов и летчику помог и свои обязанности выполнил.
Находчивость проявил Котов и в другом полете, когда в самолет попал осколок снаряда и нарушилось электропитание. Торпедоносец стал "глух": отказало переговорное устройство, застыла стрелка прибора скорости, не подавал признаков жизни авиагоризонт. А ночь темная, временами нельзя понять, что под крыльями - земля или море.
Менее опытный экипаж наверняка вернулся бы:
управление темной ночью без авиагоризонта не сулит ничего хорошего. И действительно, как ни всматривался Борзов, не мог определить, правильно ли летит торпедоносец. И все же торпедоносец вышел на цель и поразил ее. В зареве взрыва торпеды был хорошо виден итог работы флагманского экипажа тонущий транспорт.
...В ночь на 6 апреля сорок четвертого года Котов уходил с решимостью во что бы то ни стало найти и уничтожить груженное оружием судно. Дважды этот транспорт уходил безнаказанно, в третий не уйдет. Но прежде надо было незамеченными проскочить в море. Летели без истребительного прикрытия, чтобы не привлечь внимания фашистских перехватчиков. На бреющем перескакивали наиболее опасные участки и, лишь оставив за собой береговую черту, набрали высоту. Что знал экипаж? Только то, что транспорт вышел из Штеттина. Адресов прибытия могло быть много, значит, главное - обнаружить противника.