Пароль - Балтика
Шрифт:
– Эх, догадались бы в Знаменке, что это я, Колька, - вздыхал Николай. А то ведь Ивановых у нас в полку и то добрый десяток...
Но скоро об отваге Иванова узнали и в родной Знаменке.
22 июля 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР командиру полка Ивану Ивановичу Борзо-ву, Григорию Бажанову, Николаю Иванову, Никите Ко-тову, Петру Кошелеву, Александру Преснякову, Виктору Чванову было присвоено звание Героя Советского Союза. Никогда раньше в полку такому числу авиаторов не присваивалась высшая степень отличия. Звание Героя Советского Союза этим же Указом было присвоено Иосифу Сачко, Ивану Тихомирову, Илье Пономаренко. Пономаренко до недавнего времени был
Сотни горячих пожеланий новых успехов и поздравлений от родных, друзей, трудовых коллективов, общественных, государственных и партийных органов получал в эти дни командир полка! Пришло письмо и от земляков Николая Иванова. Секретарь районного комитета партии Григорий Перфильевич Бескровных писал: "Гордимся, что наш земляк Николай Дмитриевич Иванов стал героем. Поклон ему и поклон командирам, которые сделали его таким замечательным воином". Борзов и Калашников отвечали:
" ...И мы благодарим земляков нашего бесстрашного штурмана Иванова за то, что он такой, какой есть. Николай Дмитриевич Иванов с гордостью говорит, что он родом из Знаменки..."
Велика была радость гвардейцев. Каждый из них как бы листал неписаный дневник боев.
В очередной полет полк вел Герой Советского Союза гвардии подполковник Борзов. Курс прокладывал Герой Советского Союза Никита Котов. В правом пеленге летел торпедоносец двух Героев Советского Союза - Александра Преснякова и Николая Иванова. Далее летели Герой Советского Союза Иван Шаманов, вели прокладку Герои Советского Союза Петр Кошелев, Николай Афанасьев, Виктор Чванов, который, как и обещал командир, вернулся в полк после окончания Высших офицерских курсов.
Борзов оглядел строй, и его охватило чувство гордости за своих гвардейцев. Строй был четкий, надежный, красивый. Его летчики долг перед Советской Отчизной выполняют с честью. Теплом окутало глаза, и в горле запершило от переполнивших чувств любви к своим товарищам.
Полк во главе с Борзовым нанес бомбовый удар по военно-морской базе врага в Германии.
– Далековато летать, - сказал Котов.
– Готовь карты на запад, - улыбнулся Иван Иванович. - Перелетаем в Литву
Пресняков и Иванов потопили очередной транспорт врага. По традиции полагалось "сто граммов". Но штурману показалось мало, он "взял в долг" у кого-то из друзей. Уйти бы ему в кубрик, отоспаться после тяжелого полета. Но Иванову захотелось прокатиться на автомобиле, шофер которого в это время обедал. Иванов сел за руль. Машина тут же врезалась в стену. Иванов кое-как доехал до гаража.
– Парни, - сказал Николай, - помогите, потому что если командир узнает.... - Николай провел ребром ладони по горлу.
Организация службы в полку была поставлена по-уставному, и Борзову тотчас же доложили о происшествии. Все гадали, как поступит командир.
– Пусть отоспится, - сердито сказал командир полка. "Простил, - думали однополчане, - все-таки не рядовой летчик, а герой".
Утром следующего дня, выговаривая штурману, командир одновременно распорядился, чтобы разбитая Ивановым полуторка была доставлена к штабу, где построился полк, для наглядности. Автомобиль еще только подъезжал, когда Иван Иванович сказал стоявшим в строю авиаторам:
– Мы знали старшего лейтенанта Иванова как мастера торпедных ударов и за это хвалили его. Но вчера он нарушил дисциплину. В результате - разбил автомашину. Посмотрите, товарищи, на это безобразие.
Калашников, Люкшин, все гвардейцы заулыбались. Иван Иванович тоже посмотрел на машину и не смог сдержать улыбки. Слесари-умельцы так отремонтировали автомобиль, что он выглядел лучше прежнего.
– Безобразия мы не увидели, за это спасибо шоферам. Но Иванову - сутки ареста, - так решил Иван Иванович.
В полку никому не прощались проступки, даже таким знаменитым авиаторам, как Иванов. Было еще одно правило в дисциплинарной практике гвардии подполковника Борзова. Наказав нарушителя, он не приклеивал ярлык разгильдяя. Но провинившиеся долго помнили о проступке. Так было и с Николаем Ивановым.
Накануне вылета на новый аэродром полк получил день отдыха. В клубе собрался личный состав. Все были в приподнятом настроении: началось широкое наступление советских войск. Выступали летчики, рассказывали, как начинали воевать, как шли к большим победам. Взял слово и Николай Иванов. Он весь светился в новом кителе с Золотой Звездой Героя, орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, медалью "За оборону Ленинграда" и гвардейским знаком на груди. Медлил, вспоминая путь, который прошел в полковой семье от сержанта, воздушного стрелка, до штурмана эскадрильи.
– Я бесконечно благодарен вам, товарищи, за все, что вы сделали для меня, - говорит Иванов.
– За все? - переспрашивает, прищурившись Бор-зов. - А гауптвахту помните?
– Да. И за гауптвахту тоже благодарю... Когда мы встречаемся, Николай Дмитриевич всегда вспоминает разбитый автомобиль и гауптвахту. Лишь заслуженное наказание оставляет такой глубокий след в памяти.
Здравствуй, Прибалтика!
За всю войну еще не приходилось совершать такой прыжок: поднялись с аэродрома под Ленинградом, а совершили посадку всем полком в Литве. Выключены моторы, тишина повисла над полем. Штаб занялся размещением личного состава, а Борзов отправился на взлетную полосу. Полоса - это главное сейчас. Сразу обнаружилось, что полоса короткая: с торпедой и полными баками для крейсерских полетов взлетать нельзя. Между тем Народный комиссар Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов, беседуя с Борзовым, выразил надежду, что с новой базы гвардейцы смогут контролировать самые отдаленные районы моря, прервут пути снабжения противника, что сейчас особенно важно.
Вместе с летчиками Борзова аэродром оседлали "яки" Павла Ивановича Павлова.
– Можете начинать работать, Иван Иванович, - говорит Павлов. - Мы вас будем прикрывать.
– Я бы рад, да полоса не позволяет. Видимо, лишь ветераны смогут действовать...
– С размещением, кажется, неплохо, - докладывает начштаба Люкшин. Видите дом на горке? Хозяин бежал с фашистами. Вилла, что надо: сухо, тепло, светло. Правда, Шевченко говорит, слишком хорошо: мол, виден дом со всех сторон, и к самолетам близко.
Да, пожалуй, лишь на Эзеле в сорок первом у чекиста Ивана Шевченко было так неспокойно на душе, как сейчас. И Борзов понимал это. В Литве в лесах находилось. немало недобитых гитлеровцев, скрывающихся от возмездия полицаев, буржуазных националистов, и все они вооружены.
Ночью над полем раздались залпы зениток: налетели "хейнкели". Из укрытий гвардейцы видели, как бомбардировщики противника атаковали дом, в котором они только что находились. Фашисты сбросили бомбы замедленного действия. Было ранено несколько авиаторов из истребительного полка.