Пароль — «Эврика!»
Шрифт:
— Обстоятельства стекаются туда, где их что-то притягивает, — сказала Света слова своей мамы. — А притягивает их подвиг!
— Опять ты со своим подвигом… Что ж, я бы тебе сказал, что всё зависит от мэра, но это тоже слишком смело так сказать. На самом деле если мэр будет слишком смелым, то он слишком скоро перестанет быть мэром, свергнут его, а то и вообще убьют. Тут уж, извини, чёрная политика да чёрная экономика начинается. Но в городке Иванова сложилось так, что мэр на самом деле мог подписать такие указы, чтоб людям экономия сохранялась. И мало того что он так мог, ещё и чудак-человек нашелся, который вздумал бизнес сделать из жилищно-коммунального хозяйства. У этого коммерсанта первые-то годы вместо
— Пусть так. Скажите, что я могу сделать, — упрямо повторила Света.
— Ладно, я тебе скажу, что ты можешь сделать, Светлана Воеводова. Во-первых, самое простое: угадать, кто будет мэром годков этак через десять, потому что ещё пару сроков наш мэр в своем кресле просидит. Во-вторых, оккупировать этого завтрашнего мэра со своим энергосбережением и убедить его, пока он ещё слушать способен. А в-третьих, помогать ему мэром стать. Фильмы про него снимать, воробьев кормить от его имени, созывать их и распугивать, сколько понадобится, и всё такое прочее. И так все десять лет. И четвёртое. Поскольку ты не можешь точно знать, кто именно мэром будет, то придётся тебе не одного человека вот так воспитывать, а десяток. Ну что, Светлана, в твоих это силах или нет? Я думаю, что в твоих, тем более что ты и работу любишь, и делать её бесплатно готова, и про героев разговариваешь. Чем не геройство для тебя, а? Да, извини, ещё примечание: будь готова, что он тебя при случае обманет и предаст, когда мэром станет. Потому как люди существа непредсказуемые. Человек может испугаться, может купиться, а может и с самого начала хитрым подлецом обернуться. И тогда придется тебе всё то же самое с начала начинать. И знаешь, я даже верю, что раз на четвертый или пятый у тебя получится, или вообще тебя саму мэром выберут. Вот, пожалуйста, я тебе ответил.
Света задумалась. Как все это непросто… Это, получается, всю жизнь заниматься надо! Ну а что ж она хотела? Вот Яшка же говорит, что умер бы, чтобы научить людей любви, а она что, трусливей Яшки? Она думала, а Филимонов-папа с улыбкой за ней наблюдал.
— Совет у вас умный, Иван Андреевич, — сказала она наконец. — Спасибо. Он на самом деле геройский, только всё-таки спрятана в нем какая-то игрушечная насмешка, и от этого он получается безнадёжный какой-то. Но зато я поняла, что мне теперь делать надо. Я Иванова искать пойду. Уж он-то должен мне ещё лучше совет дать.
— Полегче? — усмехнулся Филимонов-папа.
— Нет. Покрепче, — сказала Света.
Иван Андреевич вздохнул, пошёл, взял со стола папку кожаную, открыл и сказал:
— Так, Светлана Юрьевна, вот тебе моя визитка. Вот этот телефон, который я на ней с обратной стороны напишу, — это мой прямой телефон. Значит, так. Каждую среду в четыре часа пятнадцать минут — я вот тебе тут записываю, 16:15, - ты будешь звонить мне и спрашивать, что я сделал по энергосбережению. А я тебе буду рассказывать. Только три условия. Во-первых, время соблюдай очень точно, потому что я очень занятый человек. Во-вторых, это будет тайна между мной и тобой, и никому ты о ней не скажешь, ни папе, и ни Костику, пока я тебе не разрешу. Договорились, нет? Обещаю, что я тебя, как Костик, не подведу.
— Это правда? Или игра? — спросила Света.
— Правда, — сказал Иван Андреевич.
— Ура! — сказала Света и бросилась ему на шею.
— А третье условие, — невозмутимо продолжал Филимонов-папа, — ты тоже отчитываться будешь, что ты за эту неделю по энергосбережению сделала. Если ничего не сделаешь, то и я себе очко записываю и тоже своими обязанностями манкирую. Ясно?
— Ясно, — кивнула Света. — Хорошо. Я не знаю, что значит «манкировать», но догадываюсь.
— И ещё посмотрю я, вправду ли ты Иванова найдешь или болтаешь только. И посмотрю я, какой он тебе совет даст. Впрочем, именно этого ты мне не обязана, как и я свои действия сам выбирать буду. Но хоть что-нибудь ты должна делать каждую неделю, иначе я с тобой договор разрываю. Что, по рукам, нет? — он протянул руку.
— Я согласна, — сказала Света и обе руки ему в ладонь положила, потому что у него ладонь очень большая была, а у неё маленькие.
— Ну, добро! — наконец разулыбался он. — Посмотрим, как у нас дело пойдёт. Что, пойдём чай пить с моим семейством или домой пойдёшь?
— Домой, — сказала она, хотя голос у него был просящий.
Глава семнадцатая, в которой Света делает не доказанное открытие, а Филимонов-папа впервые соглашается с Воеводовым-папой
Света шла домой медленно, потому что тяжело было на сердце. И из-за Костика, конечно, и из-за того, что Иван Андреевич ей рассказал. После разговора у неё осталось такое чувство, будто всё безнадежно. Всё, что он ей наговорил, как гиря, повисло у неё над головой.
Потом она вспомнила, что сам-то Иван Андреевич как будто повеселел. И даже обещал энергосбережением заниматься. Ведь это же просто замечательно! Почему же так тяжело? Даже когда Игорь Рудольфович говорил, что планета погибнет, ей не было так тяжело!..
Ни на что я не способна, даже с Костиком помириться не могу!..
Ах, это все оно, Филимоновское уныние! Света вспомнила, как странно Костик себя в неудачники стал записывать, после того как с отцом и мамой про энергосберегающий дом спорил. Ну конечно же, конечно! Если радостный человек может настроение у других поднимать, то унылый непременно должен его портить! Ну конечно же! Мы настроениями поменялись! И это совсем не моё настроение! Это Ивана Андреевича настроение! А ну, пошло прочь! Убирайся! Ты мне не нужное совсем! Мне с тобой не по пути! А мы на этом свете ещё повоюем, вот так-то! Я не кто-нибудь, я Воеводова! И пусть враги трепещут и бегут!..
Она размахнулась невидимым мечом, чтоб отогнать от себя уныние. Кругом-кругом! Развернулась и увидела Костика, который шёл за ней.
Она деловито вложила невидимый меч в невидимые ножны и спросила:
— Ты идёшь за мной или это случайно?
— Иду, — сказал Костя.
— Зачем?
— Время позднее, — сказал он. — Если тебя кто-то обидит по дороге от нас, будет нехорошо.
— Ну и неправда, — сказала Света. — Сам же знаешь, что неправда. Говори правду. Враньё я не люблю больше всего.
— Я хочу с тобой помириться. А ты не хочешь?
— Когда хотят помириться, виноватые просят прощения.
— Конечно, я прошу прощения, — ответил он. — Фу, какая мелочь, разве это и так не ясно?
— Нет, не ясно. А за что ты просишь прощения? — спросила она. — За то, что не обожал меня и не дарил мне конфет? Ведь я же за это на тебя обиделась?
— Нет, не за это, — вздохнул он. — За то, что я наврал на тебя. Ну, и с тайной я погорячился. Но я ведь её никому не сказал, ты это знай.