Пароль: «Тишина над Балтикой»
Шрифт:
– Владимир Константинович, товарищ Раскольников приказал привезти вас к нему. Прошу проследовать в автомашину.
– Давно товарищ Раскольников меня ждет. Заждался, поди, – бормотал Тихонов, двигаясь к автомобилю, блестевшему лакированными боками.
В машине сидение под ним мягко просело пружинами. Приятно пахло хорошо выделанной кожей. Автомобиль выехал с острова Новая Голландия и промчался по Конногвардейскому бульвару в направлении Исаакиевского собора. Через несколько минут шофер затормозил у здания гостиницы «Астория», или «Петроградской военной гостиницы», как она именовалась в годы войны. Распахнулась задняя дверца, Тихонов вышел и направился внутрь здания, следуя рядом с шофером.
Перед номером на третьем этаже они остановились, шофер постучал. Из-за двери послышалось громкое: «Входите!», шофер открыл дверь и пропустил лейтенанта внутрь. В центре просторной комнаты стоял Раскольников и прямо, с некоторым подобием улыбки смотрел на гостя. Он был широкоплеч и высок, выше Тихонова на целую голову.
– Здравствуй, Владимир! – сказал он как-то запросто, будто и не стояли между ними напряженная встреча в конце минувшего года и тюремное заключение.
– Здравствуй, Федор! – спокойно ответил Тихонов.
Раскольников первый протянул ладонь для рукопожатия, Тихонов ответил ему. Потом они расположились в креслах друг перед другом.
– Ты, должно быть, смотришь на меня и недоумеваешь, что такое происходит, я угадал? – с усмешкой спросил Федор.
Тихонов вместо ответа неопределенно пожал плечами.
– Хорошо, я расскажу тебе, что произошло с того момента, как ты прислал шифровку, в которой в пух и прах громил революционное руководство за ошибки, допущенные в отношении старой разведки Балтийского флота. Органами Всероссийской чрезвычайной комиссии, или просто ВЧК, в течение марта сего года арестованы по обвинению в контрреволюции и саботаже многие морские офицеры, в том числе из состава командования Балтийского флота. Они тебе, вне всякого сомнения, хорошо известны. Незавидная судьба их ожидает. Твоя шифровка попала мне в руки лично. Я прекрасно осознавал, что, попади она какому-нибудь другому комиссару, ты оказался бы в «Крестах» с таким же обвинением, как они. Поэтому мне, хорошо тебя знающему и понимающему, что своей шифровкой ты не собирался нанести вред Советской власти, пришла в голову оригинальная идея. Тебя следовало на время упрятать с глаз долой, чтобы ты не оказался в числе врагов. В штабе Балтики ты был на виду, искали бы, даже если б стал скрываться. Поэтому я решил спрятать тебя там, где искать не станут, и отправил в морскую тюрьму пересидеть смутное время. И, что не маловажно, в ней сидеть не так уж плохо. Этот вопрос я изучал летом 17-го при Временном правительстве, так сказать, на собственной шкуре. Таким образом, товарищ моих детских лет, я отплатил добром за то, что ты как-то спас меня, когда я пацаном чуть не потонул на купании в Суздальском озере. Теперь мы квиты, не так ли?
Владимир Константинович, выслушавший неожиданные откровения своего бывшего соседа, а ныне революционного комиссара, от удивления не мог подобрать нужных слов, поэтому продолжал сидеть молча.
Раскольников оказался нетерпелив и переспросил:
– Ну, что же ты молчишь, сосед?
Тихонов, тщательно обдумывая фразу, ответил:
– Федор! Час назад я сидел в тюремной камере и гадал, какая участь меня ждет в ближайшем будущем. Всем известно, что в тюрьму от хорошей жизни не попадают. Так что мысли-то у меня не больно веселые были, можешь себе представить. И вдруг я приезжаю в гостиницу «Астория», в шикарный номер, и узнаю от тебя такие вещи, которые у меня даже в голове не могут сразу уложиться. Так что уж извини за молчание – мне надо прийти в себя и начать соображать как следует.
Реплику собеседника комиссар понял по-своему. Он встал, подошел к массивному буфету, вынул из него пузатую бутылку темно-зеленого стекла и поставил на круглый стол у окна. Потом присоединил к бутылке хрустальные рюмки и блюдце с нарезанным лимоном. Подумал и добавил увесистое блюдо с ломтиками хлеба, намазанными аппетитным печеночным паштетом.
– Подходи, сосед, к столу. Немного выпьем и закусим, чтобы мыслям в голове легче было уложиться.
Тихонов слабо улыбнулся и, покачивая головой, сказал:
– Да, собственно говоря, я не об том вел речь…
Раскольников сделал рукой приглашающий жест, наполнил рюмки и добавил:
– Подходи, подходи! Не чинись!
Гость подошел и посмотрел на этикетку бутылки. Французское название «Martell» подсказало, что на столе у революционного комиссара стоит лучший французский коньяк. «Интересно, как насчет пресловутого аскетизма революционеров?» – с иронией подумал он, вдыхая аромат изысканного напитка, который отчасти можно сравнить с тонким ароматом дорогих духов.
Они подняли рюмки, Федор сказал:
– Будем здоровы!
Маленькими глотками Тихонов выпил коньяк, вкус его еще держался во рту, а струйки солнечной жидкости, казалось, уже растеклись по голове, груди, рукам и ногам. Хотелось спокойно насладиться этим ощущением. Но Раскольников, осушивший рюмку одним глотком, наполнил следующую и спросил:
– Мать-то как, жива-здорова?
– В феврале мы виделись, не жаловалась вроде…
– А моя что-то прихварывает. Давай за них, хорошие они у нас!
И вторую рюмку он опрокинул одним махом, но заметив, что гость только пригубил, высказался укоризненно:
– Ну что же ты, за мать следовало бы до дна выпить.
– У меня с первой в голове зашумело. Морская тюрьма, знаешь ли, не курорт.
– Ладно, ладно! Вот поешь бутербродов. Свежие совсем, утром из ресторана принесли. Не пьяней. Мне с тобой важный вопрос нужно обсудить.
Комиссар выпил вдогонку третью рюмку и тоже взялся за бутерброды. Между делом вызвал прислугу и заказал крепкого чаю в номер.
Прожевав, он официальным тоном сообщил:
– Теперь слушай! Старого флота более не существует. Штаб Балтийского флота, в котором ты служил, ликвидирован. Офицеры, состоявшие в его штате, отправлены в отставку. Сейчас формируется новый флот, рабоче-крестьянский, но многие морские офицеры высказали намерение снова поступить на флот в качестве опытных военных специалистов. Сам-то ты, Владимир, чем намерен заниматься в будущем?
Тихонов подумал и ответил прямо:
– Я, кроме флотской службы, ничем в жизни не занимался. Хотя, мог бы, наверное, пойти учительствовать, астрономии детей учить. Но лучше все же вернуться на флот, если мои способности, как специалиста, окажутся востребованы.
– Считаю, что ты высказался политически верно и дальновидно. Флоту ты понадобишься в ближайшее время. Более того, я обязан сообщить тебе следующее. Месяц назад, в марте, советское правительство в полном составе переехало из Петрограда в Москву. Да-да, не делай удивленное лицо. Этот факт – свершившийся, столица страны теперь вернулась в Белокаменную. Я назначен заместителем народного комиссара по морским делам. Создаю свой штаб, и мне требуется надежный и опытный специалист по военно-морской разведке. Должность как раз для тебя, согласен?