Паровой каток
Шрифт:
– Что он там сказал о Катрин, шеф? Ее уже отучили убивать своих детей?
– Черт возьми, нет. Просто в последнее время её никто не изнасиловал. Все вы, черномазые, мерзавцы.
* * *
Убийство детей и изнасилование - вот тягчайшие преступления, - думал Муса, дожидаясь у себя в комнате дальнейших указаний от Зонди. Но если дети соседей там за стеной не утихомирятся, он пойдет и передушит их no-одиночке. А если там окажется и соседка - сводница, разберется и с ней.
Вошел Гопал, хлопнул дверью и смерил его взглядом из-под угрожающе сдвинутого на глаза тюрбана.
– Муса!
Призрак с Тричаард Стрит боязливо прижался к стене.
– Муса, скажи, ради Бога, что происходит? Пять бутылок "кока-колы" и ещё "пепси"? Муса открыл один глаз.
– Не пытайся отпираться. Сегодня вечером мне уже три клиента сказали, что весь день ты сидел в чайной у Сэмми и тянул "кока-колу". За чей счет, спрашиваю я? За мой счет!
– Это не твои деньги.
Гопал подхватил тюрбан, который едва не слетел.
– Не мои?
– он горько засмеялся.
– Ну, тогда я скажу - каждый цент, что появится у тебя в кармане до конца жизни - все это мои деньги.
– Это были расходы, а не деньги.
– Называй это как хочешь. Давай их сюда.
– А если я скажу, от кого я их получил?
– Мне до этого нет дела.
Но тут Гопал запнулся. Что-то начало проясняться у него в голове.
– Ты говорил о каких-то делишках, - наконец сказал он.
– Так что, началось?
– Разумеется.
– Ну у тебя откуда-то были деньги уже перед тем, как - ты вышел из дому, вот что я не понимаю. Ведь здесь никого не было... Подожди, здесь был Зонди. Я прав?
Муса решил сделать вид, что связан обязательством хранить тайну. Но у Гопала это вызвало только взрыв пренебрежительного смеха.
– Ты - стукач? Держите меня! Этот черномазый сбрендил! Я ему это и в лицо скажу. Что ты вообще знаешь о том, что творится вокруг? Прячешься каждый раз, когда Гершвин выходит из дому. Сегодня вышел из дома только потому, что Гершвин...
Тут до Гопала что-то дошло, да так, что подломились колени и ему пришлось сесть на край постели. Таким взглядом на Мусу ещё никто не смотрел.
– Гершвин Мкизе ...
– тихо повторил он.
– Ну и что?
– Вчера вечером тут был Зонди. А позавчера утром ...так это ты?..
По лицу Мусы ничего не было видно, и менее всего - то, как его мысли лихорадочно пытались догнать цепь догадок Гопала. Доходить до него начало, когда Гс5пал снова заговорил.
– Нет, не говори ничего, Муса. Я уважаю твое положение.
В вытаращенных глазах Гопала застыл страх, и это было самое приятное.
* * *
Дурбан никогда не привлекал Крамера. Такие города ему не нравились. Скажем, женщин он любил больших, сильных и простоватых, - но, вместе с тем, порядочных и чистых. Но Дурбан - это была шлюха. Дешевая шлюха, буйно развалившаяся вокруг порта у берега теплого Индийского океана, словно тот был не морем, а её собственным достоянием, выставленным на продажу. И народ, желавший вкусить телесные радости, тысячами приезжал сюда, лишь бы вырваться из засушенной пуританской глубинки. Некоторые из них в этом торопливом бегстве не добрались до цели и погибли в своих машинах, изрезанные осколками лобовых стекол и погребенные под грудами транзисторов, надувных мячей, игрушечных медвежат, пакетов с мятными конфетами и всякого барахла.
Но большинство добиралось до места и теперь полуголыми разгуливали по окаймленными пальмами улицам, слетаясь на крикливые вывески, светившиеся как помада на немытой коже.
И, как тело шлюхи, город кишел паразитами, полумиллионом паразитов, не видевших ничего плохого в том, чем они кормятся.
На одного из них они как раз и охотились.
– С чего начнем, шеф?
– С управления криминальной полиции.
Зонди проскочил перекресток на желтый свет и под визг шин свернул налево в переулок. Судя по скорости, с которой он ехал, Зонди тоже не любил Дурбан. Или хотел расслабиться.
Капитана Потгейтера в управлении не было, он болел.
– Чем могу помочь?
– спросил его заместитель.
– Лейтенант Крамер из Треккерсбургской полиции. Мне нужна одна фотография.
Заместитель заговорщицки усмехнулся.
– А, капитанов приятель! Мне передали. Вот они, - к сожалению не новые.
Крамер увидел два фото - анфас и профиль, ещё не совсем - просохшие. Теперь стало ясно, почему Ленни Френсис не пошел по стопам сестры и не выдавал себя за белого: его внешность балансировала точно на грани, но росчерк пера решил его судьбу окончательно.
– Такое лицо легко запомнить, - заметил заместитель, глядя через его плечо.
И правда. У юноши была необычайно длинная шея с кадыком как у пеликана, проглотившего банку пива. На шее - круглая голова с густыми кудрями. Сухощавое лицо. Орлиный нос, но слишком чувственный рот, чуть скошенный влево. Глаза глядели зло, но, видимо, потому, что вспышка застала веки в прищуренном состоянии.
Крамер словно увидел перед собой силуэт с фотографии в медальоне. Но тень скрывала ещё многое.
– Сильно измениться он не мог, - заметил Крамер.
– Что-то он похож на женственную поп-звезду.
– Вы угадали, - поддакнул заместитель.
– Как раз перед вашим приходом один индус из нашей прислуги говорил, что Ленни в Дорнагбоне нахватался всякой гадости. Одна уличная девка, которую он знает, сказала ему, что как-то прокувыркалась с Ленни без толку целую ночь. Никакого удовольствия.
– Что-нибудь еще?
– Ничего. Но я ещё заглянул на всякий случай в картотеку нашего транспортного отдела - что-то такое вертелось в памяти, - так вот, ему выписан штраф. Бумаги ещё здесь.
– Давайте посмотрим.
Крамер порылся в бумагах. Ничего особенного там не было, неподчинение приказу остановиться, да ещё столкновение с другой машиной, в котором никто не пострадал. Записал номер принадлежавшего Ленни "пон-тиака-57" и его цвет - лимонно-желтый.
– Премного благодарен. Который час?
– Скоро восемь.
– А как далеко отсюда он живет?
– Минут двадцать езды.
– Могу с вами кого-нибудь послать.
– Спасибо, не надо. Со мной парень, который знает город.