Паровоз, который всегда с тобой
Шрифт:
Станционные сооружения, как и следовало ожидать, оказались в плачевном состоянии - как и всегда, но не хуже прежнего. Наконец-то проблеснула возможность их ослепительной модернизации или сноса дотла по причине разрухи от паровоза, бишь как там его, чего-то 104. Все же для полного ажура в пейзаже не хватало какого-то родного контура, любимого бревна в своем глазу. Да, начисто отсутствовало центральное орудие производства. Мослы пресловутого шлагбаума, грозы подпольных миллионеров и свободомыслящих валютчиков, членораздельно раскинулись на лоне природы и что характерно веером на Восток, на нашей, Бог в помочь, твердыне.
– Костей не соберешь, - подвел общее впечатление опытный бригадир группы импортного захвата, старая шпала.
– Вручим детской железной дороге, ихнему таможенному пункту. Юные таможенники смекалкой реанимируют.
– Хулиган, что натворил, - усугубил переживания начальства кто-то из более нижестоящих, тоже железнодорожного обличья.
– Как ни крутись, надо срочно новый затребовать.
– Из Японии или с Бермудского треугольника, - авторитетно поддакнул один спец по экспорту-импорту.
– До юных техников с места ничего не тащить. Займутся эсгуманией сами. Вызываем фотокриминалистов. Будем проводить наглядный следственный эксперимент, - безоговорочно постановил командир ВОХРа, запихивая вороненый "ТТ" в кобуру.
– Прошу всех пострадавших разойтись для дальнейшего прохождения службы.
– Чего ж эта западня нам в телеграмме отбила? Темнят все, провоцируют, негодовали, расходясь, падкие на разоблачения передовики контрольно-пропускного производства.
– Союзнички, называется. Это ж ПТУ-104, какой к черту паровоз! Все паровозы мы ж им и подарили, на них и ездят сами. И на каком оборудовании, спрашивается, следственный эксперимент воспроизводить замышляют? На новом, японо-бермудском? Опять в куски!
* * *
– В итоге, товарищи, с плацкартными беспорядками локализуется полная социально-экономическая гармония, Гуманитарная общественность, которой так полюбилось путешествовать в плацкартных, прекратит терроризировать напраслиной наш безупречный в главном аппарат великой железнодорожной державы, - член коллегии и председатель реабилитационного комитета "Рельс и шпала" листанул страницу оглушительного заключения. Тут двойные двери конференц-кабинета чуть отворились, в цель листом скользнула приталенная фигура пролазы завотделом "Катастроф и недоразумений". Ему вменялось входить без доклада к любому конфиденциальному лицу, а больше никому не дозволялось. Оставляя в приемной следы улыбок и хихиканья, уделенных сдвоенным секретаршам, он без чинов доложил:
– Бедовое сообщение о делах ПТУ-104. У Парижа взять не смогли. План, что парижане повяжут и отремонтируют, с треском провалился по вине их профсоюза стрелочников. Хозрасчетное объединение "Пур ля пти" на семейном подряде. ПТУ-104 гоняет обратно у нас на правах закона броуновского движения. По неподтвержденным данным мелькнул на Молодечной, Жмеринке, Казань-Той, не исключено появление на БАМе. На узкоколейках не замечен, у него электронная саморегуляция только на западную колею и обратно. При акции саморегуляции рушатся пристанционные новостройки. Прошу, товарищи, развязать руки на подключение речников и аэрофлотоводцев.
– Развязывайте и завязывайте это дело. Вперед! Мы тут ставим точки в проблематике республиканской необходимости, - персональный ответ получился безотлагательным, не придерешься. Заминка с окончательным докладом самоустранилась даже с легкостью обыкновенной в эшелонах чутких античиновников. Веление времени!
– Демагогический софизм творческой общественности, - продолжил докладчик, использовавший важное сообщение пролазы, чтобы высморкаться, - софизм, будто сначала пассажир, а потом уж наш брат-железнодорожник, наголову разоблачен встречной научной антитезой, что и железнодорожник тоже человек! Все эти библейские анекдоты типа "Не возлюби жены ближнего своего", "Не человек для субботы, а суббота для человека" в эпохальную эру, когда у нас не только суббота, но даже воскресенье разрешены как день отдыха, эти анекдоты из лжереакционного Апокалипсиса стали яркой маскировкой для правого и левого уклона псевдоинтеллигенции. У нас, путийцев-первопроходцев один генеральный уклон - тот, что в гору!
Вчера на этом месте полагались бы уместные аплодисменты. Но позавчера овации в залах, кабинетах и туалетах отменены приказом. Третьего дни один такой конференц-зал по каким-то объективным причинам оказался чуть-чуть в аварийном состоянии, чуть-чуть подгнившие насквозь столпы не перенесли резонанса шквальных оваций и любителей рукоплесканий вынесли ногами вперед, хотя на балансе учета мероприятий вынос ногами нисколько не повредил, сальдо осталось положительным, потому что все уже успели проголосовать, а бойкая секретарша спуртом умчалась подшивать важный протокол, чтобы не оставалось белых пятен в этой нашей истории.
Соболезнование выносу единогласников от стечения взволнованной таким оборотом толпы отличалось непраздной искренностью. Еще бы, все эти болельщики скопились здесь перед гранд-залом в ожидании финиша завидных оваций, ибо самим не терпелось заполнить торжественное помещение для заслушивания на ту же тему, побыстрее проголосовать - тоже губа не дура! Ну, и хоть немного поаплодировать удивительным достижениям. Хлопанье практиковалось как в совмещенном варианте, при участии трибуна, так и в раздельном. Индивидуальный, из-за графина с трибуной аплодисмент в приказе вроде не возбранялся, но плацкартный докладчик отличался широкой скромностью в интимной жизни и в память комплиментарным временам лишь вычленил панихидную паузу, чтобы финальный аккорд мысли слышался увертюрой.
– За давностью тех славных, памятных годин уже немыслимо припомнить, что изобрели поперед, железную дорогу или паровоз. Компетентных свидетелей тому в живых по отделу кадров не слышно, хотя объявили милицейский всесоюзный розыск, сулили модные сувениры при явке: ни-ко-го! А у нас царица доказательств - личное признание пассажира!
* * *
Кого быстрее считать человеком, пассажира или железнодорожника? По Павлову, по Фрейду? На каждого дееспособного железнодорожника деторождаемость на 1, 3 ребенка выше, чем в среднем по стране. Здесь победа Зигмунда налицо. Высоколобая же общественность, воспитанная на хвостатом дарвинизме, все одно исповедует происхождение железнодорожника от пассажира, как человека от обезьяны, как профессора от доцента, а оппоненты с компостерами наперевес твердят: не было в природе никаких пассажиров, пока не народился класс железнодорожников, безбилетники не в счет. На своих двоих ходили. Случай с дематериализацией тепловоза ПТУ-104 показал, что пассажиры, похоже, шире и бескорыстней душой, как класс.
Один, уже штатский гражданин, конечно, как выяснилось, отставной железнодорожник, под видом пенсионера внес с экрана звучное предложение раскошелить фонд милосердия потерпевшим от зернобобовых на перепутье Бухара- Париж, от аналогичной перепрелости в элеваторе под Воронежем, а машинистам закатить восклицательный монумент, как Джону Кейси штатнику. Гуманность подобного жеста пассажиры отрицать не смели. Даже у подошв обронзовевшего Пушкина на Тверской и поминальные календы городят ящик для подаяния. Сам Пушкин, конечно, не дотянул бы до дела с Дантесом, застрелился бы от позора и дело с концом, вызнай он от благонадежной гадалки, что обречен побираться с того света - он, невольник чести! Рукописи пожег бы. Но в чести иные декорации, другие катастрофы. Прохожие ворчат на Опекушина, что не сообразил сразу предусмотреть в чугунном литье цоколя нишу с чугунной щелкой, а мы теперь присоединили бы к щелке флейш-сумматорас кабелем к бегучему табло на "Известиях" для афиши кто и сколько подал, а по ночам в банк, в банк, в банк! Каково!