Паровозы судьбы
Шрифт:
– Так я же говорил вам! Господи, какие вы непонятливые! – Виктор картинно воздел руки к потолку. – Мне полицейские за полтора часа полёта объяснили все реальные способы получения статуса беженца. Этих способов не так уж много, но геи и евреи вне конкуренции, их берут охотно. Во-первых, евреи в большинстве своём нормальные законопослушные люди. Во-вторых, ни для кого не секрет, что прибалты с давних лет с евреями не ладят. Расскажете пару страшных историй, как вас не пускали в синагогу. Между прочим, я даже в прессе где-то видел, в одном из районов Риги на стене синагоги скинхеды свастику нарисовали. У меня есть знакомые, которые помогут достать статью с фотографией этой синагоги. И всё, дальше можете не беспокоиться – этот вариант не менее проходной чем у меня. А может, даже и более.
– А они нас в Израиль не отправят? – задал вопрос Алексей. – Мол, раз вы евреи, то и езжайте к своим. В принципе это тоже не самый плохой вариант, но тут нужно подготовится психологически, уж очень неожиданная смена климата.
– Не нужно ни к чему готовиться! – твёрдо заявил Виктор. – По всем международным законам политическое убежище предоставляет та страна, в которую беженцы въехали первой.
– И всё же мне интересно, почему именно к евреям такое отношение? – не унималась Наташа.
– Шесть миллионов! Шесть миллионов евреев убили немцы во время Второй мировой войны! Весь мир сочувствует евреям.
– Русских погибло более двадцати миллионов, почему они нам не сочувствуют?
– Потому что русских просто не любят. Учтите это и не вздумайте сказать, что вы русские!
– Постой, – вклинился Алексей, – ты же сам рассказывал при первой встрече, мол, русские в Прибалтике наиболее притесняемая нация, а сейчас призываешь нас не называться русскими? Тут у тебя какое-то несовпадение выходит!
– Абсолютно верно, русские в Прибалтике самая притесняемая нация, но говорить такие вещи европейцам нельзя ни в коем случае, не поймут. С евреями всё просто, они сильно пострадали во время войны, европейцам их жаль. Более того европейцы чувствуют собственную вину в произошедшем. Предки нынешних европейцев, за немногим исключением, сдавали в гестапо прятавшихся евреев, а некоторые даже сами охотно участвовали в их уничтожении. В этой некрасивой истории прибалты были в первых рядах, у них рыльце сильно в пушку и все это знают. Русские же вышли победителями в той войне, а победителям с психологической точки зрения трудно сочувствовать, согласитесь.
Виктор помолчал несколько секунд и продолжил.
– Ещё один важный фактор: в этой войне русские сыграли роль пришлого чужака. Девятого мая мы радуемся, что наши отцы и деды победили Гитлера и приглашаем всех европейцев радоваться вместе с нами. С чего бы это? Мы для них чужие и всегда были чужими. А вот Гитлер – он истинный продукт Европы, это их «плохиш», европейский. Им близки и понятны его мотивы и цели. Не зря во время войны некоторые европейские страны добровольно пошли в союзники Германии. Наша победа для них – это, как если бы во дворе большого дома жил бродячий пёс. Он плохо себя вёл лаял и кусался, но это был местный дворовый пёс и многие с ним заигрывали! А потом из ближайшей рощи пришёл медведь и порвал этого придурка на кусочки. А жители бурчали – «что за зверь уничтожил нашу бешеную собачку!» Европейцам категорически не нравится наше празднование Дня победы ещё и по той причине, что сами они охотно сдались немцам и потом, под немецкой оккупацией весьма неплохо жили. Наше торжество напоминает им об этом неприятном эпизоде их истории, который они с радостью хотели бы забыть. Единственные кто нас полностью понимает – англичане и американцы, они сражались без дураков, сами, ещё и помогали нам продовольствием и оружием.
Виктор взял со стола бутылку, посмотрел её на свет, оценивая уровень оставшейся жидкости и подытожил:
– Теперь понятно, почему не нужно акцентировать что вы русские?
– Мне кажется, ты преувеличиваешь по поводу нелюбви европейцев к русским, – скептически заметил Алексей, – но с общей мыслью я согласен, лучше не светиться.
– Вот именно! Никто не скажет вам в лицо что русские здесь не нужны! Будут так же как в моём случае, кивать и поддакивать, а сами готовить очередную пакость!
– А мне эта идея не нравится, – задумчиво произнесла Наташа, – это так унизительно, притворяться кем-то ещё, скрывать свою национальность. Противно!
– Наташа! – воскликнул Виктор. – Я с тобой полностью солидарен. Думаешь мне очень хочется притворяться геем? Да меня просто тошнит от одной мысли, как я буду описывать свои сексуальные предпочтения шведам! Но это же не наша вина, нас поставили в такие условия помимо нашей воли. Не думай о себе, подумай о ребёнке. Швеция – это шанс устроить ему нормальное будущее. Разве я неправ?
– Ох, ты прав, конечно, – тяжело вздохнула Наташа, – но всё равно не нравится мне эта затея.
– А ты что думаешь? – обратился Виктор к Алексею.
– Я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с тобой
– Ну, вот и хорошо, – кивнул Виктор, разливая оставшийся бренди по бокалам, – кстати, за третьей пойдём?
Наташа возмущённо фыркнула, но Алексей опередил её реакцию, отрицательно покачав головой.
– Хватит уже на сегодня, нужно обдумать всё, что мы тут наговорили.
Виктор взял паузу, видимо прислушиваясь к своему состоянию и согласился.
– Да, действительно, меня же мама ждёт.
Наташа принесла пирог, чайник и чашки. Во время чаепития они, будто сговорившись, больше не трогали тему отъезда. Когда пришла пора прощаться Виктор, уже стоя в дверях лифта, повернулся к Алексею и Наташе и с особой теплотой, усиленной принятым алкоголем, сказал:
– Спасибо, ребята! Надеюсь, мы ещё увидимся. С вами было очень приятно поговорить.
И уже сквозь створки закрывающихся дверей добавил:
– Подумайте о своём поезде, мне кажется он уже стоит у перрона.
Глава четвёртая
Наутро, на трезвую голову, вчерашнее обсуждение казалось далёким и совершенно не относящимся к реальной жизни. Виктор больше не показывался и не звонил, и уже через неделю как-то само собой получилось, что супруги Шрейдер стали избегать в разговоре всякого упоминания о смутьяне, нарушившем их покой.
Так же, сам собой, практически без обсуждения решился вопрос – что делать дальше. Наташа попросту стала потихоньку собирать вещи, готовясь к переезду в Воронеж. Прошла ещё одна неделя, и ещё одна, семья уже продала свой «Жигуль» и распродавала мебель, когда однажды вечером в их квартире зазвонил телефон.