Паровозы судьбы
Шрифт:
Алексей не знал, как поступить. «Чёрт его знает, что у него на уме, может, начнёт нам лекцию читать о вреде расизма?» – вертелось у него в голове. Но послать негра подальше не позволяло воспитание и он, улыбнувшись в ответ, кивнул головой в знак согласия.
Гость присел, потрепал по голове Илью, отчего тот пришёл в полный восторг, и поинтересовался:
– Мальчик не видел раньше чернокожих, да?
– Вы уж извините его, но действительно, в стране где мы жили до этого все жители белые, – ответила Наташа.
– Ничего, я не обижаюсь. Меня зовут Батунда. Я здесь уже третий день. Кстати, в какой это стране нет чернокожих?
Алексей обвёл рукой свою маленькую семью:
– Наташа, Илья, Алекс. Мы из Латвии, приехали только вчера.
– А я из Африки.
– Ну, это понятно, – усмехнулась Наташа.
Батунда будто не заметил её иронии и не стал уточнять страну из которой прибыл. Алексей и Наташа переглянулись, их новый знакомый явно не желал делиться подробностями о себе.
«Пиджин-инглиш», на котором говорил Батунда, был вполне понятен супругам, общение проходило без проблем. И только Илья был сильно огорчён невозможностью вклиниться в разговор взрослых.
– Где это, Латвия? – спросил Батунда, разрезав булочку и намазывая её маслом, нож так и мелькал в его тонких черных пальцах.
– Да здесь, через Балтийское море, – махнул рукой Алексей в неопределённом направлении.
Наступила пауза, все сидящие за столом молча жевали, не находя темы для продолжения разговора.
– Знаете, что? – Батунда отставил тарелку, выпрямился и снова широко улыбнулся, отчего лицо его стало похожим на физиономию весёлого продавца шоколадок, с рекламных плакатов, развешанных в Стокгольме на каждом углу.
– Мы вот сидим, смотрим друг на друга и думаем – что я могу сказать этому человеку? Оцениваем, стоит ли откровенничать? И вот что я скажу вам, у меня чутье на людей! Нет, правда-правда – не смейтесь. И я вижу, что вы хорошие люди.
– А здесь, – он постучал своим черным пальцем с розовым ногтем по столу, – хорошие друзья не помешают. Поэтому я предлагаю вам, давайте встретимся сегодня вечером, поговорим, обменяемся информацией. Как вы на это смотрите?
Он почему-то обращался к Наташе, угадав в ней лидера. И этот выбор убедил Алексея – парень действительно разбирался в людях.
Ему вдруг вспомнилось как они познакомились с Виктором, как эта случайная встреча перевернула всю их жизнь. Батунда, если не обращать внимания на цвет его кожи, был чем-то похож на Виктора и Алексею показалось, что эта встреча может стать столь же важной. Но Наташа все ещё колебалась, не отвечая.
– Нужно пользоваться моментом, пока мы ещё здесь, пока нас не депортировали обратно, – добавил Батунда, видя её колебания.
Упоминание о депортации подействовало, Наташа обеспокоилась:
– А что, многих депортируют?
– Почти всех. Но лучше поговорим об этом вечером. Приходите в пятый барак, комната шестнадцать. Я пока живу один, мешать никто не будет.
– Хорошо, – согласилась Наташа, – мы придём.
После завтрака семья Шрейдер решила осмотреть окрестности лагеря. Сам по себе лагерь был небольшой: несколько бараков, в которых жили ожидающие своей участи беженцы, пищеблок, медпункт и двухэтажное здание администрации. С запада и юга лагерь опоясывало скоростное шоссе, отгороженное от окружающего мира пластиковым забором, сразу за шоссе начинались городские кварталы Стокгольма. С северной и восточной сторон простирался лес.
Прохаживаясь по единственной улочке между бараками Алексей и Наташа неожиданно столкнулись с земляками.
– Эй, дэвушка, как тэбя зовут? – на скамейке сидели трое смуглых молодых парней. Судя по их вальяжному тону и независимому виду, они чувствовали себя в лагере как дома.
– Её зовут, «не твоё дело»! – не выдержал Алексей.
Спрашивающий явно не ждал такой жёсткой реакции и резко сбавил тон.
– Эй, слюшай, пачиму такой злой? Жена-красавица, сам попал в хорошую страну. Не злись, а?
Наташа дёрнула Алексея за руку и они, ускорив шаг, оставили скамейку с любопытными парнями позади. Но подойдя к следующему бараку наткнулись на другую компанию молодых людей кавказского вида.
– Откуда их столько? – раздражённо шептала Наташа. – Такое впечатление, что половина Кавказа сюда переселилась.
Устав от окриков и взглядов семья свернула на тропинку, ведущую в лес. В лесу было тихо, пахло травой и цветами, белки скакали по деревьям, неподалёку постукивал дятел, на полянках было полно земляники, а вокруг цветущих кустов жужжали насекомые. Лес был дремучим и волшебным, как и полагается скандинавскому лесу. Невозможно было поверить, что рядом, в каких-то ста метрах начинаются кварталы мегаполиса. Несколько портили волшебное впечатление лишь фонари и телефоны-автоматы, расставленные вдоль дорожки.
Пройдя около километра Алексей и Наташа догадались, что это не лес, а просто городской парк. И действительно, вскоре сквозь деревья опять проглянули городские многоэтажки. Пришлось возвращаться назад в лагерь.
– Excuse me where is the refugee camp?
На тропинку вышли трое, мужчина около тридцати, женщина тех же лет и девочка, судя по всему – ровесница Илюшки.
На мужчине был надет дорогой серый костюм, женщина тоже выглядела как модель, только что сошедшая со страниц журнала. Алексей с Наташей чуть не расхохотались, увидев отражения самих себя на лесной тропинке под Стокгольмом. Заметив их улыбки, мужчина принялся разглядывать свои брюки, видимо он решил, что случился какой-то казус с молнией.
– Заблудились? – спросил Алексей по-русски. – Пойдёмте с нами, мы тоже туда идём.
– Простите, – нерешительно начала женщина, – а как вы догадались что мы русские?
– Знаете, есть в нас, русских, что-то такое неуловимое, только увидишь, моментально чувствуешь, это свои, – решил не смущать новых знакомых своими догадками Алексей.
– Акцент, – поспешила к нему на помощь Наташа, – русский акцент, его сразу слышно.
Пока дошли до лагеря разговорились. Мужчину звали Василием, его жену – Татьяной, а дочку – Дашей.