Партай-геноссе
Шрифт:
Зато теперь в 6-ом батальоне спецназа уже имелся свой определённый опыт обращения с оружием в условиях пустынной местности. Все эти практические навыки и наработки были опробованы в самых настоящих выходах, когда автомат в любую секунду должен открыть огонь по врагу. Приобретённый опыт не являлся чем-то сверхособенным. Просто в уходе за оружием имелось несколько важных моментов.
Как бы ни был автомат защищён от вездесущего песка, всё равно его мельчайшие крупинки забьются практически во все пригодные для этого щели. Особенно это касается ударно-спускового механизма, который имеет самое большое количество взаимодействующих друг с другом узлов и деталей. Ведь оказавшиеся в зазорах песчинки создадут дополнительное трение между соприкасающимися подвижными частями. До определённого
Именно поэтому афганский песок и является самым главным врагом как для советского автомата, так и для его владельца. В таком бескомпромиссном варианте уход за оружием становится жизненно важным. И после полной или же частичной разборки АК на составляющие его узлы и детали хозяин автомата берёт в руку обыкновенную зубную щетку и начинает выскребать её щетинками песок из всех доступных уголков, а также других потаённых местечек. В случае острой необходимости в ход идут создающие направление губы стрелка, его же раздутые щёки и естественно вся мощь непрокуренных лёгких. И с помощью этих нехитрых «приспособлений» песок выдувается из всех недоступных мест.
В процессе чистки оружия непременным условием для положительного результата является отсутствие масла на любой автоматной поверхности. Смазка хоть и приносит свою пользу при работе трущихся деталей, но только не в автомате, откомандированном в афганскую пустыню. Тут ружейное масло становится вторым неприятным фактором. И всё из-за того, что оно обладает способностью поверхностного взаимодействия. Ведь песок буквально прилипает к любой гладкой поверхности, на которую нанесён тончайший слой масла. Такое невозможно при абсолютно сухой поверхности, вследствие чего песчинка со своей подружкой крупинкой лишь скользнут по ровному месту… После чего и постараются забиться в мало-мальски подходящую щёлочку, где и будут держаться за счёт механического трения и момента соприкосновения. В случае же с маслом всё обстоит гораздо сложнее. Здесь плёнка из нефтепродуктов пропитает самую первую песчинку, после чего та сама превратится в дополнительный выступ или шероховатость, за которую непременно «ухватятся» и вторая крупинка, и третья, и сто пятидесятая… Если масла хватит…
Поэтому разобранные детали автомата сначала тщательно очищаются от мельчайших абразивных частичек и свежего нагара, после чего быстро смазываются ружейным маслом и без потери драгоценных секунд очищаются от того же масла. Таким образом, на трущихся поверхностях автоматных механизмов появляется тончайшая масляная плёнка… Причём она настолько тонка и незаметна глазу, что даже на ощупь металл кажется совершенно сухим. Зато к нему уже не пристанут ни песчинка мелкопакостная, ни абразивная крупинка, ни даже пылинка зловредная…
Вот только после этого оружие собирается в одно целое устройство. То есть в смертоносное приспособление для борьбы человека за его личное место под жарким солнцем… А также для беспрепятственного продвижения всевозможных социальных программ на ещё не занятые никем территории… Будь они неладны!.. Ведь первыми всегда идут солдаты, а уж потом проповедники светлых идей… А после — торгаши и надсмотрщики, чиновники и производственники, артисты для своих и учителя для местных «туземцев»…
Но самым убедительным аргументом в непрекращающемся диалоге местных «упрямых аборигенов» и пришлых «идейных спорщиков» всегда являются разнокалиберные боеприпасы… А потому и к ним в пустыне отношение крайне особое. Ведь песок способен проникать даже в автоматные магазины и пулемётные коробки… Хоть и обшитые казённым шинельным сукном. А без своевременной подачи патронов становится невозможной стрельба одиночными выстрелами или целыми очередями. Чтобы заблаговременно избежать столь нежелательных казусов каждому бойцу следует один раз в день полностью разряжать от патронов все свои магазины. При этом боеприпасы
Когда магазин собран вновь и в него заряжены патроны в количестве тридцати штук, тогда технически обслуженный рожок откладывается в сторону. Желательно сразу же в нагрудник и патронами вниз. После этой процедуры начинается следующий этап. То есть берётся уже второй магазин с очередными тридцатью патронами. Ну, и так далее… Ведь магазинов у автоматчика должно быть штук семь, и не меньше. Лучше всего восемь-девять или же все десять… И так — до бесконечности. Чтоб всё было как в кино, где у хорошего парня имеется всего одна, зато нескончаемая обойма… А также зоркий глаз, верная рука, умный конь и непременно красавица-подружка… Которую всё время надо спасать…
«И даже в кино… Будь она неладна!»
Быстрее всех чистку личного вооружения и обслуживание боеприпасов закончили два пулемётчика: Билык и я. Ведь внутри ствольной коробки ПКМа нет сложного ударно-спускового механизма, как у автомата Калашникова. Из подвижных частей в пулемёте имеются лишь возвратная пружина и массивная затворная рама с непосредственно самим затвором. Ну, ещё ударник. С легко отделяемым стволом тоже нет особых хлопот. Разве что продуть его посильнее, да и вставить обратно. Обслуживание патронов тоже прошло без сучка и без задоринки. Только и делов, что выдернуть наружу пулемётную ленту в сто патронов, да открыть крышку коробки, чтобы обтряхнуть её от накопившейся песчаной мелочи.
Вот так мы с Виталиком первыми захлопнули крышки ствольных коробок, обозначив тем самым успешное окончание своего напряжённого ратного труда. Теперь можно было и перекурить… Что Билык и сделал.
— Витёк! — обратился к нему Шпетный, даже не отрываясь от своего автомата. — Оставь покурить!
— Да, на тебе целую! — предложил пулемётчик. — Только что пачку открыл.
— Не хочу я целую курить, — проворчал Лёха своим размеренным тоном. — Потом пить захочется. А вот полцигарки — это в самый раз!
— Вот ты халявщик! — рассмеялся Билык. — Уже лень самому прикурить.
— Ну, чего тебе? — отозвался Шпетный. — Жалко что ли?
Он своего всё-таки добился, и через несколько минут уже делал первую затяжку. Потом Лёха попытался выпустить дым колечком, но безуспешно…
— Совсем уже разучился. — пошутил он. — Теряю квалификацию.
Потом мы вспоминали наш полевой выход в июле прошлого года. Тогда вертушки Ми-8 перебросили первую учебную роту с Чирчикского аэродрома к подножию Большого Чимганского хребта. И мы с раннего утра упорно карабкались вверх. А когда наша рота всё-таки добралась до перевала, то выяснилось самая неприятная вещь. Питьевая вода закончилась у всех. Несмотря на угрозы сержантов, каждый из нас всё же прикладывался к своей персональной фляжке. А воды там было всего-то семьсот пятьдесят грамм. И, разумеется, к самому перевалу вода исчезла у всех. Однако…
— И вот мы лежим на верхотуре и тихо умираем! — со смехом рассказывал Шпетный. — Если вниз посмотреть, то видно горный ручей, а потом и реку. Но это же надо ещё спуститься по другому склону. А там скалы… Потом ледник… Часа только через три дойдём. И мы лежим на хребте…
— И умираем! — подсказал Вовка Агапеев. — Мы же тогда тоже ходили на этот перевал.
— Это не у вас там кто-то приклад сломал у СВДешки?
Это я вспомнил того бедолагу, которого рассерженные сержанты в качестве наказания за испорченное оружие загрузили вещмешком с щебёнкой. И это вторым, который шёл в довесок к первому. Где уже имелось немалое военное барахло.