Партиалы

Уэллс Дэн

– Испытания укрепляют характер, – железным голосом произнесла Кира, подражая сестре Харди, и рассмеялась. – У меня за плечами девять миллионов миллиардов подобных вылазок, интерн. А тебе придется научиться держать себя в руках. Дышать трупной пылью полезно. Это стимулирует почки.

– Вылазки не просто полезны, – подхватил Маркус, передразнивая сенатора Хобба, – они необходимы для выживания всего человечества. Думайте о том, что вы, именно вы пишете новую, великую страницу истории!

Кира расхохоталась, уж очень получилось похоже: Хобб все время талдычил про «новую страницу истории». Как будто нужно лишь писать, и книга никогда не закончится.

– Будущие поколения станут с восторгом взирать на гигантов, которые спасли человечество, – не унимался Маркус. – Разгромили в пух и прах партиалов, навсегда избавили мир от РМ-вируса, сохранили жизни бесчисленных младенцев и… – тут Маркус выдохся, и в комнате повисла гнетущая тишина. Какое-то время они работали молча. Затем Маркус проговорил:

– Знаешь, мне кажется, сенаторы обеспокоены куда сильнее, чем хотят показать, – и, помолчав, добавил: – На собрании они этого не сказали, но ведь наверняка пойдет речь о том, чтобы еще больше сократить возрастной порог для беременности.

Кира замерла с вытянутой к шкафчику рукой и бросила на Маркуса быстрый взгляд.

– Ты это серьезно?

Маркус кивнул:

– По дороге домой я встретил Изольду. Она говорит, в Сенате образовалось новое течение. Они выступают за то, что статистика важнее изучения, мол, незачем искать лекарство, нужно рожать больше детей, и один из них рано или поздно окажется невосприимчив к вирусу.

Кира повернулась к Маркусу:

– Мы уже пытались. По статистике, четыре десятых процента младенцев, то есть один из двух с половиной тысяч, должны рождаться здоровыми. За эти годы появилось на свет в два раза больше детей. Не сработало.

– Я понимаю, что это глупо, – ответил Маркус, – но с сенаторами согласны многие доктора. Увеличение рождаемости им на руку: чем больше детей, тем больше возможностей для исследования.

Кира отвернулась к шкафчику:

– Ну хорошо, допустим, понизят они возраст до семнадцати лет. Изольде семнадцать. И что ей прикажете делать? Она не готова беременеть.

– Найдут донора…

– Это не служба знакомств, – перебила Кира, – а программа размножения. Я слышала, в воду добавляют средства, стимулирующие фертильность [2] . Не удивлюсь, что так оно и есть, – Кира раздраженно брала с полки коробки лекарств, либо откладывая в сторону, либо швыряя в мусорную корзину. – Ни тебе любви, ни свободы, ни выбора; залетела – спасла мир!

2

Фертильность (лат. fertilis – плодородный, плодовитый) – способность половозрелого организма производить жизнеспособное потомство (прим. ред.).

– Речь уже не про семнадцать лет, – негромко заметил Маркус и замолчал, уставившись в стену. У Киры от волнения свело живот: она догадывалась, что услышит дальше. – Изольда говорит, в Сенате хотят провести референдум, чтобы понизить возраст беременности до шестнадцати лет.

Кира онемела. Возраст беременности – не рекомендация, а закон. Все женщины, достигшие этого возраста, обязаны были как можно скорее забеременеть и делать это как можно чаще.

«Я думала, у меня в запасе два года, – думала Кира. – Два года, чтобы морально подготовиться, смириться с неизбежным. Теперь они решили сократить возрастной порог. Но я так не могу».

– Идиотизм, конечно, – вздохнул Маркус. – Полный идиотизм и несправедливость. Я могу только догадываться, каково тебе. Согласен, дурацкая идея. Надеюсь, что они сами от нее откажутся.

– Спасибо.

– А если нет?

Кира закашлялась и зажмурилась:

– Не начинай.

– Я лишь хочу сказать, что нам… нужно подумать об этом, – быстро проговорил Маркус, – если закон все-таки примут. Если ты не выберешь сама, они…

– Я же попросила: не надо, – перебила Кира. – Сейчас не то время, не то место и не те обстоятельства, чтобы заводить разговор.

– Я ведь не только про секс, – не унимался Маркус, – я про женитьбу. – Он шагнул к ней, замер и уставился в потолок. – Мы с тобой планировали пожениться с тринадцати лет. Мы мечтали, как вместе пойдем учиться на врачей, будем работать в больнице, поженимся, ты ведь тоже этого хотела…

– Уже не хочу, – отрезала девушка. – Я не готова, понятно? И сейчас не готова, а уж в тринадцать-то лет и подавно не была, – Кира отвернулась к шкафчику, негромко выругалась и направилась к двери. – Мне нужно перевести дух.

Оказавшись на улице, Кира стянула маску и жадно вдохнула воздух. «Хуже всего, – подумала она, – что я их понимаю».

Вдруг яркая вспышка озарила деревья к северу от клиники. Спустя мгновение раздался оглушительный взрыв. Кира почувствовала толчок ударной волны. Девушка не сразу осознала, что происходит, от грохота заложило уши. Когда слух вернулся, Кира услышала крики солдат.

Глава четвертая

К Кире подбежал рядовой Браун, обхватил ее и повалил на землю за машиной:

– Ложись!

– Что случилось?

– Лежи! – Браун достал рацию и нажал на кнопку вызова. – Сержант, говорит Шейлон. Вас атаковали? Прием!

Рация затрещала; кроме помех, ничего не было слышно.

– По нам стреляли? – спросила Кира.

– Если б я знал, не спрашивал бы у Джейдена, – рявкнул Браун и снова нажал на кнопку. – Сержант, вы меня слышите? Что у вас там?

Рация потрескивала. Кира и Браун не сводили с нее глаз, напряженно ожидая ответа: взрыв мог быть случайностью или же атакой Голоса, а то и партиалов. На них напали? Враг перешел в наступление? Рация молчала. Наконец сквозь помехи прорезался голос Джейдена:

– Третью точку взорвали! Троих завалило! Скорее врача!

Браун вскочил на ноги и метнулся к клинике:

– Раненые на третьей точке!

Не успел Браун обернуться, как Кира уже бросилась бежать: она увидела, что в полутора километрах от них поднимается столб дыма. Браун со всех ног помчался за Кирой с винтовкой наперевес. Кира проверила, на месте ли аптечка, и беззвучно поблагодарила бога: та чудесным образом осталась висеть на плече. Кира наклонила голову и ускорила бег. Браун с трудом поспевал за ней.