Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну
Шрифт:
Главный редактор издательства Детлиф Фелькен (Felken) привлек для рецензирования рукописи немецкого историка Ганса Ульриха Велера (Wehler). Велеру больше всего не понравилось то, как Канфора представил договор о ненападении между Германией и Советской Россией. Аргументов немецкий историк, правда, не привел — он просто назвал позицию Канфоры по этому вопросу «возмутительной». Велеру, кроме того, не понравилось, как Канфора пытается «обелить» Сталина. Историк из Билефельда особо подчеркнул, что подход Канфоры представляет собой «не только крайне догматичное представление событий истории, но еще и настолько глупое, что оно вообще не может претендовать на то, чтобы иметь место в западной исторической науке». Велер, как сообщает мюнхенская газета «Sueddeutsche Zeitung», назвал книгу итальянского историка «коммунистическим
459
«SZ», 17.11.2005
Велер сам является автором четырехтомной «Истории германского общества». При чтении его книги иногда создается впечатление, что он достаточно избирательно подходит к фактам истории своей страны, а некоторые предпочитает просто обходить стороной.
К этому времени книга Канфоры уже была издана в Италии, Франции и Испании. В Италии, как и во многих других странах, мало кто сомневается в компетентности Канфоры как историка. Не всем немцам, конечно же, нравится, когда итальянский историк говорит о том, что система власти в Федеративной Республике Германии при Аденауэре была основана «на духе реваншизма, если не неприкрытого нацизма». Газета «Sueddeutsche Zeitung», конечно же поддерживает и Велера и Фелькена и настаивает на том, что такая книга не может быть издана в серии «Построение Европы». Однако автор этого проекта Жак Легофф (Le Goff) придерживался на этот счет совершенно иной точки зрения и настаивал на публикации этой книги в Германии.
Реакция Канфоры не заставила себя долго ждать. Он просто назвал вещи своими именами. По его мнению, позиция издательства «С. Н. Веск» — это чистой воды цензура, а такого рода запреты явно не способствуют укреплению культурных связей между Италией и Германией. Итальянский историк высказал предположение, что отклонившее его книгу издательство получило на этот счет указание свыше. «Я не знаю, есть ли у издательства «Beck» контакты с политиками — однако я думаю, что это очень возможно».
«Мы знаем, — пишет итальянский историк, — что русские чувствовали себя обманутыми перед лицом того, как умышленно непоследовательно англичане и французы вели переговоры. Они повторили решение Брест-Литовска, так сказать, в совершенно иной политической ситуации, выведя себя из надвигающейся войны, как они раньше вышли из антиимпериалистической войны. С течением времени, — продолжает автор, распространился миф о «разделе» Польши между Гитлером и Сталиным, как о еще одном эпизоде в длинной череде разделов. Однако правда состоит в том, что Польша в 1938–1939 гг. была истерически антисоветской, но сговорчивой в отношении гитлеровской Германии, ориентируясь на которую министр иностранных дел Польши Бек определял свое поведение (включая выход 11 августа 1939 г. из Лиги Наций). После Мюнхенского соглашения, заключенного в сентябре 1938 г., Польша приняла участие в разделе аннексированной Чехословакии и получила свою долю добычи в виде района Тешин».
Политику Польши накануне подписания германо-советского договора следующим образом описал авторитетный западный специалист по восточной Европе Хью Сетон-Уотсон в своей книге «Восточная Европа между войнами, 1918–1941» (1945). «Уверенные в своем контроле над армией и полицией, «тонко» натравливая друг на друга различные оппозиционные группировки, главари режима молились и желали того, чтобы этот кризис продлился как можно дольше, и в это время они понемногу готовились как внутри страны, так и вдоль своих границ». «Со своей стороны, — продолжает автор, — Советский Союз за счет этого договора вновь получил те территории, которые потерял по условиям того мира, который был ему навязан в 1918 г. Германией (эти потери не были исправлены Версальским договором)».
Главный редактор польского журнала «Политика» Адам Кржеминский (Krzeminski) был срочно призван для полного развенчания позиции Канфора, и его статью напечатали многие немецкие издания. Больше всего польского журналиста возмущает то, что итальянский историк не упоминает так называемого «секретного протокола». Однако это не совсем точно. Канфора как раз и говорит о том, что Советский Союз вернул себе те территории, которые у него были отторгнуты после окончания Первой мировой войны. Показательно, что сам Кржеминский обходит стороной вопрос о договоре о ненападении между Германией и Польшей. «Фелькен, — заявляет польский журналист, — абсолютно прав, называя приведенный выше пассаж из книги Канфоры «скандальным»». Конечно, здесь и речи быть не может о какой бы то ни было научной дискуссии. По сути, это попытка дискредитировать итальянского автора в назидание другим.
Некоторые немецкие историки также упрекают Канфору в том, то он ничего не сказал в своей книге о Катыни. Но можно было бы задать им самим вопрос, а почему они так мало пишут о трагедии в Быдгоще. В немецкой традиции эти события принято называть бромбергским «Кровавым воскресеньем», когда поляки жестоко расправились со своими соседями-немцами. Все это произошло 3 сентября 1939 г. Число жертв среди немецкого населения этого города по разным данным доходило до 5 тысяч человек. И это были нe военные, как в Катыни, а простые немцы, в том числе женщины и дети. Ответные действия зондеркоманд и вермахта были не менее жестокими, а число казненных поляков составило несколько тысяч. О точных данных говорить сложно, так как у немцев и у поляков совершенно разный взгляд на это «кровавое воскресенье».
Поляки в настоящее время активно продвигают тезис о том, что события в Бромберге были спровоцированы германскими диверсионными отрядами. Однако немецкий историк и уроженец Бромберга Хуго Расмус (Rasmus) уверен в том, что попытка представить то, что произошло в этом городе как «диверсию» вермахта не выдерживает никакой критики и представляет собой нечто похожее на немецкую легенду об «ударе ножом в спину» времен Первой мировой войны. Кстати, в польских учебниках действия «групп обороны» города Быдгощ представлены как «замечательный» пример проявления любви к своему отечеству.
Еврейский погром в Едбавне — польский след
Еще один пример селективного отношения к историческим событиям — освещение историками и журналистами массового убийства поляками евреев в Едбавне. Этот город был расположен в той части Польши, куда 17 сентября 1939 г. вошли советские войска. Исследователи говорят о том, что некоторые евреи из числа жителей города активно сотрудничали с советскими властями, что вызывало ненависть среди польского населения. Охота поляков за евреями велась уже с июля 1939 г. Однако ситуация обострилась, после нападения Германии на Советский Союз.
Сначала поляки убивали евреев в Едбавне и его окрестностях по одиночке — били палками, забивали камнями, отрубали головы, оскверняли трупы. 10 июля 1941 г. поляки собрали около 40 человек из числа оставшихся в живых евреев на центральной площади города. Им было приказано разбить установленный там памятник В. И. Ленину. Затем евреев заставили под пение советских песен вынести за город обломки этого памятника, которые были затем захоронены на еврейском кладбище. Во главе этой траурной колонны шел местный раввин. После этого всех этих евреев, в том числе женщин и детей, завели в пустой амбар, хладнокровно расстреляли, а тела закопали там же. Однако этим дело не ограничилось. К вечеру в этот амбар согнали остальных евреев из числа жителей Едбавне, включая женщин и детей, и сожгли их заживо. Общее количество жертв составило не менее 1600 человек.
Вообще консервативные круги в Польше делают немало усилий для того, чтобы представить Польшу в глазах мирового общественного мнения как страну «героев и жертв». События в Быдгоще и Едбавне плохо вписываются в эту искусственно создаваемую конструкцию.
В Катыни жертвами стали преимущественно военнопленные и приказ о их уничтожении был отдан сверху, это не была инициатива рядовых красноармейцев. Впрочем, и в отношении событий в Катыни еще немало вопросов. Не совсем ясно, почему там использовались немецкие боеприпасы. Кстати, данные о количестве жертв в немецких средствах массовой информации и книгах историков приводятся самые разные. Так, по мнению авторитетной газеты «Frankfurter Allgemeine Zeitung» речь идет о 4500 убитых польских военнослужащих. В других изданиях упоминается цифра 20, а бывший президент Польши Квасневский говорил о 22 тысячах.