Партизанка Лара
Шрифт:
Забыв осторожность, подружки громко смеялись. И вдруг за их спинами раздалось повелительное: «Хальт!» [5]
Девочки были окружены. За кустами, росшими на меже, прятался патруль.
Они попали в ловушку. Завтра на допросе их опознают. Хозяйка подтвердит, что они уклонились от отправки в Германию. Кто-нибудь вспомнит историю, случившуюся в Козодоях. Немцам станет ясно, что перед ними разведчицы партизан.
Надо бежать до утра. Но как убежать? Стены и крыша здесь крепкие,
5
Стой! (нем.)
Спина у нее горбатая, нос вытянулся крючком. Ларе, которая смотрит на нее с печки, вспоминается рисунок из книжки «Русские сказки». Точно такая – горбатая и носатая – была на рисунке баба-яга.
Сидит баба-яга, черная, злая душа, стережет девочек, хочет их погубить.
На печке жарко. Девочек разморило, им трудно бороться с дремотой. Чтоб не уснуть, они трут глаза, толкают друг друга в бок локтями.
Но хочется спать и бабе-яге. Она все сильнее клюет носом, она захрапела. Баба-яга спит.
И вдруг она резко вскидывает голову:
– Вы куда?
Баба-яга услышала легкий, скользящий шорох. Кто-то пробует спуститься с печки, шаря по кирпичам ногой.
– Сейчас же залазь обратно! А то мужика побужу, он тебе всыплет.
– Тетенька! – нежно сказал детский голос. – Нам бы водички… Пить хочется. Здесь очень жарко.
– Небось не помрете. Не дозволяю разгуливать в потемках, а свет не зажгу. И так уж через вас целых три спички спортила.
На печке затихли: вылазка не удалась.
И снова колышется у окна злобная тень, и снова кажется Ларе, что она, как девочка в сказке, в плену у бабы-яги. Сидит у окна баба-яга, не спит черная душа, стережет девочек, хочет их погубить.
Дождь утих. За окном рассвет. Небо голубовато-белое, словно его облили молоком. В это время в деревне доят коров.
В сказке спастись от бабы-яги девочке помогли кот, березка, ворота. А кто поможет ей, Ларе, и ее подружке? Им должна помочь коровушка-буренушка. Баба-яга, которая их сторожит, жадная. Она жалела лишнюю спичку, от жадности она не допустит, чтобы у коровы перегорело молоко. Она пойдет доить.
– Девочки! – слышат подружки вкрадчивый, тихий голос. – Вы вроде просили водички?
Это баба-яга их испытывает, но они не дураки.
Крадучись, хозяйка подходит к печке, поднимается на приступку. Лара лежит с краю, и чужое несвежее дыхание противно щекочет ей лоб. Но лицо девочки спокойно, глаза закрыты.
Лара даже чуть-чуть посапывает.
Шаги удаляются. Звякнуло ведро. Дважды повернулся в замочной скважине ключ.
Теперь пора! Пускай баба-яга заперла дверь на ключ. Не важно! Рая как свои пять пальцев знает тимоновскую избу-читальню: в другой половине дома есть окно, которое выходит на огород.
Ломая хрупкие, голубоватые стебли мака, путаясь в огуречной ботве, они промчались по огороду и, перескочив через плетень, сбежали к речке. Вода в ней жирно-зеленая, как щи из щавеля. И надо было медленно втискиваться в эту зеленую, волосатую от водорослей воду, чтобы никто не услышал плеск.
На воде с глухим бульканьем рябили круги, рыба играла на утренней заре. Скоро должно было взойти солнце.
Что такое тимоновская речушка для девочки, которая отлично плавает в море? Лара добралась до берега первой; следом за ней в камыши влезла и Рая.
Из своей камышовой засады девочкам хорошо была видна юринская усадьба. На ней царила тишина.
– Еще доит, – сказала Лара, – еще ведьма не спохватилась. Куда ж нам податься, Рая? Надо думать скорей!
Деревня уже просыпалась. Деревенское утро скрипело колодцем, пело по-петушиному, хлопало пастушьим кнутом.
Где искать убежище, куда идти?
И Рая объяснила свой план.
Рано утром Анна Федоровна вышла из дома посмотреть, не полегла ли ее рожь, посеянная на усадьбе. На неподвижных усиках светились капли дождя, окружая колосья холодным сиянием. Было тихо, безветренно. Но посреди делянки рожь подозрительно шевелилась. Уж не ворует ли кто колосья? Нет, это были не воры.
Анна Федоровна обмерла. Путаясь во ржи, к дому бежали две девочки. Вот они стоят перед ней: ее дочь и Лариса. На них ни одной сухой нитки, мокрые платья в грязи.
– Мама! – лязгая зубами, сказала Рая. – Мы сбежали из Тимонова. За нами гонятся. Спрячь, мама, нас.
– Где же вас спрятать? Ума не приложу.
Анна Федоровна машинально потерла спину: рубцы после вчерашнего допроса были еще свежи.
– Пошли в дом, только тихо: не разбудить бы малышей.
В доме со вчерашнего вечера было не прибрано. Ребята не хотели ужинать, пока не вернется мать, которую увел Палач. Молоко пили уже в потемках.
Так и остались стоять на столе непомытые кружки: Вовкина – с отбитым краем, Павликова – без ручки и самая аккуратная, Олина, – с цветком.
Рая помрачнела, увидев эти кружки. Теперь она раскаивалась, что посоветовала прятаться в Печеневе. Если их с Ларой здесь схватят, это будет гибелью и для них и для их семей.
Анна Федоровна нагнулась, потянула вбитое в половицу железное кольцо, и в полу открылась черная квадратная дыра.
– Здесь спрячетесь, в подполе. Только нет лестницы. Лестницу ребята на сеновал уволокли.
– Ничего, мама, мы можем и без лестницы.
Держась руками за края люка, Рая с секунду висела над ямой, затем ловко прыгнула вниз. Исчезла в дыре и Лара. Анна Федоровна закрыла люк.
Под ноги Ларе попался твердый продолговатый катышек – клубень картофеля.
Зимой в подполе хранилась картошка, а сейчас было уже совсем пусто.
Из загадочно светившейся отдушины тянуло теплом. Справа виднелись четыре толстых столба. Рая потащила к ним Лару.
– Иди сюда. Столбы толстые, а мы с тобой тощие. Спрячемся – нас не будет видать.