Партизаны в Бихаче
Шрифт:
С новой прической Черный Гаврило тронулся вместе с Лияном в обратный путь в родную омладинскую роту.
— Если уж пулеметчик уступил и остригся, надо всему батальону с него пример брать, — гудел Гаврило. — Теперь будем стричь всех подчистую — и молодых, и старых, и коней, и мулов, и ослов.
— Это ты малость загнул, — заметил Лиян. — Кони, мулы и ослы тиф не переносят, да и вши у них никогда не водились.
— Ты прав, старик, — согласился Гаврило. — Так и быть, тех, кто на четырех ногах, стричь не будем.
10
Стремительными
— Подходит очередь Бихача. Скоро и его будем штурмовать.
— С одной стороны пойдут краинцы, а с другой — хорватские партизаны из Лики, Кордуна и Бании, — объяснял Лиян.
— Эге, старик, а ты-то откуда это знаешь? — удивлялись бойцы. — Говоришь так, будто сам составлял план штурма.
— Да, примерно так оно и есть, — ответил Лиян. — Я Бихач знаю, как свою собственную сумку. Четыре месяца я сидел в «Вышке», бихачской кутузке, — из-за одной драки на церковном празднике в селе Стрмоноги. Знаешь, мы тогда сняли язык с церковного колокола, вышибли им двери в поповом доме и поколотили сборщиков налогов, лесника и одного продавца молитвенников, который там случайно оказался. Потом выяснилось, что тот продавец был шпионом из итальянского генштаба, однако мне никто не подумал дать награду за ту баталию.
— Ого, да ведь ты, оказывается, настоящая историческая личность! — восхищенно гаркнул Черный Гаврило. — Тебя бы надо рисовать рядом с Королевичем Марко и Мусой Разбойником.
— Конечно надо, — подхватил Лиян. — Нарисовать меня на Шушле и с одной стороны пририсовать сумку с бутылкой ракии, а с другой — бутылку ракии в сумке.
— Так ведь это одно и то же: что в лоб, что по лбу, — заметил Черный Гаврило.
— А это-то и требуется! — с довольным видом провозгласил Лиян. — Надо, чтобы было, как в народной песне поется:
Мех с вином к седлу привесил сбоку, А с другого — шестопер тяжелый, Чтоб седло его держалось прямо.— Когда ты из одной бутыли хорошенько глотнешь, как раз седло на сторону и съедет, — заметил Гаврило.
— А я тогда отхлебну из другой бутылки и мигом восстановлю равновесие! — нашелся Лиян.
— Гляди тогда сам равновесие не потеряй, — пробурчал черный великан.
— А я, как замечу, что меня ракия в разные стороны качает, сразу завалюсь где-нибудь на солому, сумку под голову и задам славного храпака. Никакое равновесие мне тогда не страшно.
Но как же все-таки стало известно о готовящемся штурме Бихача, если высшее партизанское командование еще только начало разрабатывать эту операцию?
Этот вопрос задавал себе и участник боев в Испании Коста Надж, командующий всей краинской партизанской армией. Однажды, когда он проходил мимо кухни омладинской роты, повар Лиян остановил его вопросом:
— Когда на Бихач идем, товарищ Коста? Я уже прикидываю, как буду наступать через мост на Уне.
Командующий, вздрогнув от неожиданности, спросил:
— Да кто тебе сказал, что мы собираемся штурмовать Бихач?
— Хе-хе, кто! — лукаво прищурился Лиян. — Зуко Зукич оказал, а у него тысяча глаз, тысяча ушей и сто один с половиной нос!
— Зуко Зукич? — удивленно пробормотал командующий. — Кто же этот всезнайка? Я уже несколько раз про него слышал.
Об этом таинственном всезнайке бесполезно было расспрашивать кого бы то ни было. Все верили новостям, которые он разносил, но никто еще его лично не видел, а тем более не был с ним знаком.
Готовят, например, партизаны нападение на какое-нибудь вражеское укрепление, держат это строго в тайне, как вдруг где-нибудь на деревенском сходе раздается:
— А наши-то собираются ударить по тем дотам, что у развилки двух дорог.
— Кто это тебе сказал? — с любопытством спрашивают собравшиеся.
— Кто же еще, как не Зуко Зукич.
— Значит, так оно и есть: Зуко никогда не врет.
Этот таинственный вездесущий Зуко Зукич собирает все слухи, сопровождает военные колонны, прислушивается к разговорам командиров, заглядывает в их блокноты, следит за пролетающими самолетами, слушает далекую орудийную канонаду, смотрит вслед журавлиной стае, улетающей на юг и предвещающей скорый приход зимы… Все это Зуко Зукич видит и помнит, чтобы однажды шепнуть кому-нибудь на ухо:
— Противник готовит нападение на партизанские поселки!
Тот, кому он это шепнул, не помнит, ни от кого, ни когда он услышал эту новость, а скорее бежит к соседу, чтобы предупредить того:
— Враги собираются напасть на нас, будь в готовности.
— Что, Зуко Зукич сообщил?
— Он самый.
Зуко Зукич — это народная разведывательная служба, у которой миллионы глаз и ушей, наблюдателей, связных, осведомителей, в ее распоряжении множество сигналов, тайных знаков, ловушек, хитростей, конспиративных квартир… Это глухая тишина, которая в любую минуту может взорваться пушечными залпами. На освобожденной партизанами территории даже дети по мере сил помогают нашему Зуко Зукичу.
Когда повар Лиян спал, Зуко Зукич тихо шепнул в его волосатое ухо: «Готовится штурм Бихача!»
Лиян вскочил, будто у него над самым ухом разорвался орудийный снаряд, и закричал:
— Не может быть! За такую радостную новость я тебя даже ракией угощу. Держи фляжку, выпей!
Однако никто ему не ответил. Кругом тишина. Лиян растерянно оглянулся вокруг и, никого не обнаружив, довольно пробормотал:
— Что ж, раз ты не хочешь ракии, я сам себя угощу в честь такой радостной новости. Твое здоровье, товарищ Лиян! — Он отхлебнул из фляжки добрый глоток и только тогда все понял: — Ха, да ведь мне это не иначе как сам Зуко Зукич шепнул. А ну-ка еще глоточек за товарища Зуко Зукича! Будь здоров, брат Зуко, живи до ста двадцати лет!