Партнер для танго
Шрифт:
Она молчала. Что можно сказать в ответ на правду?
Зоя Павловна навсегда запомнила тот разговор. Когда муж объявил, что хочет жить в Вятке, она усмехнулась и спросила:
— Что ж, продолжим вальсировать?
Его взгляд на секунду замер на ее губах. Потом он улыбнулся:
— Да. Мы с тобой не сумеем ничего другого.
8
— Ты разбила его! — Кирилл смотрел на нее узкими глазами. — Ты понимаешь, что ты сделала с моим джипом?
Таких глаз Ирина никогда у него не видела.
Тяжелый камень с большой скоростью ухнул вниз, в живот. Казалось, падая, он ободрал все внутри.
Это был страх. Но не тот, который заставил ее согнуться пополам над шоссе, когда она вылезла из-за руля. Ее рвало тем страхом, до желчи.
Сейчас не темно в глазах, но внутри — больно. Почти так же, как на дороге, когда страх лез и лез из нее.
— Я чуть не разбилась. — Ирина хотела сказать это громко, четко, ясно, но голос заморозился. Она разозлилась на себя и надсадно закашляла. — Я чуть не разбилась! — закричала она.
Удавшийся крик успокоил. Она увидела, как веки Кирилла раздвинулись.
— Чуть? — Губы Кирилла сложились в усмешку. — Ты чуть не разбилась? Допустим, — хмыкнул он. — Но ты цела. Я это вижу. Выпьешь водки — наступит полный покой. А джип… — Он шумно вздохнул. — У джипа нет бампера, нет правой фары, нет…
Во рту собралась слюна, Ирина отвернулась и со злостью плюнула в канаву. Ей показалось, комок страха укатился в глубокую лужу. Пальцы сами собой сжались, кулаки напряглись. А если они готовы, то не могут просто так висеть вдоль тела, кулаки дернулись, чтобы ударить. По бледным тонким губам, которые уже спрятались между усами и бородой.
Усилием воли Ирина засунула кулаки в карманы кожаной куртки.
— Можно подумать, я летела в темноте для собственного удовольствия! — закричала она. — Твои вечные «надо», «сгоняй», «сделай милость»! Они ввинтились в мозги. Я, что ли, лося выманила на дорогу? Отец говорит, у них сейчас гон, понимаешь? Они непредсказуемы.
Кулаки разжались, она вынула одну руку, убрала волосы с лица. Они совсем мокрые. Подняла голову, словно хотела проверить, нет ли дождя. Но это не дождь, поняла она. Это пот.
Она отдернула руку, снова засунула в карман.
— Что ж, — бросил Кирилл. — Кто разбил машину, тот ее и чинит. Закон моря. За свой счет, разумеется.
— У тебя нет страховки? — спросила она глухо.
— Нет. Я не трачу деньги впустую.
— А если бы ты сам…
— Я не налечу на лося, моя дорогая… девушка, — он фыркнул, — которая стремится соответствовать манерам и облику английской леди, — насмешливо проговорил он. — Но твой базарный крик не приближает тебя к эталону. — Он окинул ее взглядом. — И вообще, где английское спокойствие? Где сдержанность? — Он помолчал, словно прикидывал, стоит ли продолжать. — Мне страховка не нужна. Я не ношусь по шоссе в темноте, как очумелый.
— Чтобы быть леди, — процедила она сквозь зубы, — рядом должен быть джентльмен.
Ирина заметила,
Она шагала по темной улице, не замечая, что фонари не горят. Перед глазами снова потянулось шоссе. Она снова, теперь уже мысленно, ехала по нему с дальним светом фар. Включила радио, играла сладкая музыка, от которой сердце не билось, а взмывало и опускалось, словно вишня, которую за хвостик вынимаешь из сиропа.
Внезапно свет фар уперся в стену. Она приближалась, все быстрее, быстрее. Ирина, не мигая, смотрела на нее, пытаясь понять, откуда стена, почему? Сколько раз ездила по этой дороге на фабрику — и ничего похожего!
Музыка млела в приемнике, мотор тихо пришептывал что-то. Она давила на тормоз, давила…
Стена сдвинулась влево. Шоссе открылось — слегка. Она резко повернула руль, чтобы проскочить в щель. Но животное, огромное и тяжелое, шло слишком медленно.
Она ударила лося в бок. Звон стекла, металлический стук. Удар в грудь, но легкий — ремень безопасности держал крепко. Не выходя из машины, Ирина уже знала, что левая фара и бампер приказали долго жить.
Музыка стекала сладким медом с серебряной ложки, мерцала синим светом шкала…
Она отстегнула ремень, открыла дверь и вышла.
Лося на дороге не было, он убежал в лес. Но, как говорил ей отец, подбитое животное все равно погибнет.
Значит, она убила лося?
Ирина засунула дрожащие руки в карманы куртки, обошла машину. Все так, как она думала. И фара, и бампер. Голая лампочка слепила глаза, Ирина опустила козырек черной бейсболки еще ниже…
Да, думала она сейчас, шагая в сторону Театральной площади, убила живое существо. Впервые в жизни. Не нарочно, случайно. Оно вышло не туда, куда должно. Или ходило через шоссе туда, куда должно? Куда звала… любовь? Ведь сейчас гон у лосей, значит, любовь? Страсть?
А ее что погнало на шоссе? Тоже любовь?
— Ха-ха-ха! — расхохоталась она. А потом вздрогнула от громкого шороха. Кошка белой стрелой метнулась через дорогу. Не черная, и на том спасибо. Можно подумать, что увидела бы черную, одернула она себя, в такой темноте.
Значит, любовь ее погнала на шоссе, да? Та самая любовь, которая ей выставит счет за ремонт джипа?
Театральная площадь не скупилась на огни. Подсвечен фонтан, над зданием администрации сияла гирлянда, театральная афиша возле парадного подъезда драмтеатра предлагала прочитать себя без дополнительных усилий — лампочки светили во всю мощь.
Ирина подошла к автобусной остановке. Нет, она не пойдет на Московскую, к Кириллу. Без колебаний, быстро, пересекла площадь. Она поедет к отцу, в Коминтерн. Отца нет в городе, и это хорошо.
Автобус катил мягко, кондукторша болтала с водителем. По мосту через Вятку Ирина давно не ездила в этот час, следила за огнями лодок. Рыбаки — свободные духом люди, говорил о них отец, он и сам был таким.
А она? Что делает она со своей жизнью? Зачем-то закончила пединститут, зачем-то учится в аспирантуре.