Паруса для Марии

Светлая et Jk

— Надолго ли? В прошлый раз на сколько ее хватило? На десять дней? — сердито фыркнула Натка. — И сколько потом ты себя вытаскивал?

— Доброе утро, — раздался от порога сонный голос, звучавший с сильным акцентом. — У тебя кофе пахнет!

Мари замерла в дверном проеме, укутанная в рубашку законного супруга. Явно не ожидавшая обнаружить в столь ранний час посторонних на кухне, она выглядела смущенной и приглаживала руками гнездо на голове.

Увидев Машку, Михаил расплылся в улыбке, подошел к ней и поцеловал в щеку.

— Садись, сейчас

будет кофе, если не сбежит, — рассмеялся он. — Маш, знакомься, это моя сестра, Наталья, — он посмотрел на сестру. — А это моя Маша, — и поцеловал жену в спутанную макушку.

— Очень приятно, — проговорила растерянная Наташа и, спохватившись, кинулась к плите, — не сбежит.

— И мне… приятно, — проговорила Мари, наблюдая за странными манипуляциями новоиспеченной золовки. Она перевела растерянный взгляд на Мишу и пискнула: — Пойду переоденусь!

— А мне так нравится больше, — шепнул Михаил на ухо Маше.

Щеки ее порозовели, но она шмыгнула прочь с кухни. Следом в коридоре загрохотал чемодан. Звук открывавшегося замка и тихое «ой!». Потом стукнула дверь в комнату.

— Ладно. Красивая, — проговорила Наташа, не отрываясь от плиты. — Во всяком случае, хотя бы понятно, почему ты дурел столько лет.

Зимин ничего не ответил. Как ей объяснить, что любовь — это не дурость, если она сама этого не понимает. Он сел за стол, подпер голову рукой.

Наташа сняла джезву с плиты и повернулась к Михаилу. На лице ее была улыбка.

— Она, и правда, красивая, Миш. Но ведь полный детский сад. Еще обидишь.

Лицо Михаила вытянулось.

— Ты уж из меня чудовище-то не делай. Это ты у меня смотри, не вздумай ее обижать. А то с твоими нравоучениями…

Наташа сомкнула губы и провела вдоль них пальцами так, будто закрывает молнию. Потом разлила кофе по чашкам и заглянула в холодильник.

— И незачем было морочить голову моим подружкам, — не выдержала Наташа.

— Каким подружкам? — Мари вошла на кухню, одетая в джинсы и светлую рубашку.

Смешно. Это была ее любимая рубашка. Очень старая и очень любимая — ее принес ей Зимин в тот день, когда она в свадебном платье явилась на «Анастасию».

— Никаким, — улыбнулся Михаил Маше. — Никто никому ничего не морочил, да, Наташа? — посмотрел он на сестру. — Давай нам кофе, раз ты сегодня у нас такая заботливая.

— Разумеется, — мягко улыбнулась Наташа сразу обоим. И поставила чашки на стол. — Ладно, вы без меня разберетесь. Ждем вас завтра вечером к себе. Отказы не принимаются. Будем знакомиться по-человечески.

Мари села за стол и ответила:

— Будем знакомиться, — повернулась к Мише и добавила по-немецки: — Она всегда такая?

— Она хорошая. Ты сама убедишься, когда познакомишься с ней поближе, — ответил он также по-немецки. И глянул на сестру: — Спасибо за кофе. Только давай не завтра. Мы сегодня уедем на пару дней. А как вернемся — сразу к вам. Обещаю, — он подмигнул Машке.

— Знаю я, куда вы уезжаете, — проворчала Наталья, — не пропадайте уж совсем.

Она взяла сумку и направилась в прихожую, но на пороге обернулась и снова посмотрела на Мари. Потом перевела взгляд на брата. И улыбнулась.

— Надеюсь, следующие пять лет будут спокойнее предыдущих! — заявила она и мигнула обоим.

— Так мы ж не пенсионеры, чтоб о покое мечтать, — рассмеялся он.

— Поняла я, поняла! Вам ключи-то отдать, молодожены?

— Маш, нам ключи-то отдать? — усмехнулся Зимин.

— Если это единственный свободный комплект, — отозвалась Мари.

Наташка хмыкнула и вынула ключи из сумочки.

— В конце концов, — пробубнила она, — мне так спокойнее. Провожайте, чего уж.

— Иди уже… Всем твоим привет! — сказал Михаил вслед Наташе. — Сегодня она точно больше не объявится, а вот завтра… Может, правда, уехать?

Когда за Наташей захлопнулась дверь, Мари выдохнула:

— Ну, ключи она оставила. Мы не откроем. Нас нет. И еще я ей не понравилась. У тебя по этому поводу есть что-нибудь сладкое?

— Не придумывай. А вообще, какая разница. Ты нравишься мне. Разве этого мало? — он поцеловал ее в губы, что сделал бы уже давно, если бы не сестра. — Сладкое сейчас организуем.

Михаил взял телефон и заказал доставку пирожных.

— Тебе понравится, — улыбнулся он Маше.

— Мне ты нравишься, — в тон ему ответила Мари, взяла свою чашку, вдохнула аромат и отпила глоток. — Надо признать, кофе у твоей сестры получается лучше, чем у тебя. После нее хотя бы плиту мыть не надо.

Мари посмотрела на недопитый чай, оставшийся после Наташи.

— Когда-нибудь ты мне расскажешь о том, как жил здесь один? Не сейчас. Потом.

— Маленькая зануда, — рассмеялся он в ответ, притянул Марию к себе и прошептал, касаясь губами ее кожи: — Нечего рассказывать. Плохо жил, потому что без тебя. Мне без тебя всегда плохо.

— Даже с подружками? — хитро сощурившись, спросила Мари и рассмеялась.

— Особенно с подружками, — серьезно ответил Зимин.

— Это тебе повезло, что у меня нет перепадов настроения. Помноженные на токсикоз, они превратили бы твою жизнь в ад. И тогда я бы послушала, хорошо тебе со мной или плохо. Кстати, Дональд давно не звонил. Мы так и не выяснили детали продажи «Марии». А еще надо выбрать офис здесь, в Петербурге. Можно, конечно, остаться в прежнем помещении DartGlobal… Надо обдумать…

Мари демонстративно закусила губу.

— Какой офис? Какой Дональд? Посажу под домашний арест! А Наташку позову в надзирательницы, — он улыбнулся и прищурился. — А еще вызову фройляйн Зутер.

— Какой грозный, — усмехнулась Мари. — И чем ты предлагаешь заниматься целый день?

— Начнем с прогулки, а потом…

Снова раздался звонок в дверь. Михаил вышел из кухни и вернулся через пару минут с коробкой пирожных. Протянул их Маше.

— «Алые паруса» для Марии.

Глаза ее вспыхнули, совсем, как пять лет назад, когда он впервые принес ей в каюту коробку буше.