Паруса для Марии
Шрифт:
Мари покружилась перед зеркалом и улыбнулась.
— Да? — спросила она, обернувшись к Мише.
Он смог лишь кивнуть. Какой идиот придумывает платья, которые вызывают желание снимать их. Стоп! Сначала Standesamt. Потом… а вот потом…
Зимин спешно рассчитался и, подхватив Машу под руку, усадил ее в автомобиль.
Через час она уже была его законной женой. Как он говорил… пять лет назад.
Итак, она нарушила главную семейную традицию, передававшуюся по женской линии рода д'Эстен. Нынешнее поколение в лице Мари подкачало.
— А теперь правду, господин Зимин, — прошипела она, как только дверца в машину захлопнулась, и они поехали домой, — правду и ничего кроме правды! Что у вас с рукой?
В этот самый момент господин Зимин мысленно благодарил швей (или кого там надо благодарить?) за отсутствие рукавов. Это позволяло продвигаться поцелуями от ладоней к плечу, и где-то там должна быть застежка. Но успел он поцеловать только ее запястье.
«Твою мать!» — мысленно выругался Михаил. Она два дня ничего не спрашивала. Но если уж врать, то уверенно.
— А что у меня с рукой? — он внимательно посмотрел на свой кулак. — А, это… неудачно ударил по груше. Дональд посоветовал мне отличный спортклуб.
— Кажется, я даже знаю, как он называется, — проворчала Мари и подставила свое запястье назад, под его губы.
Михаил продвинулся к локтю и снова отвлекся. «Черт! Неужели Дональд проболтался? Или этот урод Какеготам?» — мысли не вдохновляли.
— И что ты знаешь? — вкрадчиво спросил он Машу.
— Зимин, с тобой и так все ясно, — усмехнулась она, — не выкручивайся. Целуй меня, у тебя это лучше получается, чем изображать из себя святую невинность.
Он весело хмыкнул. Президентша!
— Ну, ладно! Если тебе больше понравится история о том, что мне пришлось заступиться за молодую симпатичную фройляйн, и потом она, в знак благодарности, пригласила меня на чай с шарлоткой, то получай свою правду.
Мари моргнула. Два раза. Но вместо того, чтобы что-то выдать из тех колкостей, что вертелись у нее на языке, она коротко кивнула и… притянув его за галстук к своему лицу, жадно впилась в его губы поцелуем — жадно настолько, что у самой зашумело в голове.
«Когда мы уже доедем?» — единственная здравая мысль Зимина слабо пробивалась среди остальных. Он прижимал Машу к себе все крепче. Но в то же время пытался прервать поцелуй. Потому что иначе…
Автомобиль неожиданно остановился. Михаил буквально выволок жену и, подхватив ее на руки, занес в дом. В первую же попавшуюся комнату. Поставил Машу на пол, не отпуская от себя. И повернул ключ в двери.
_____________________________________________________________
[i] Standesamt — орган гражданской регистрации браков в Германии.
Бонус 2. Паруса для Марии
Октябрь 2015 года
Санкт-Петербург
В дверь звонили. Уже минут пять, а, может, и десять. Михаил надеялся, что незваному гостю надоест, и он уйдет восвояси. Но, кажется, пришедший был чрезмерно настойчив. Зимин расстроенно чмокнул спящую Машку в плечо. Кого, черт возьми, могло принести так не вовремя?
Побрел к двери и вдруг услышал звук поворачивающегося ключа.
«Туська! Ну, твою ж мать!» — сердито подумал он и остановился посреди прихожей.
Она влетела в квартиру разъяренной фурией с идеальным утренним макияжем на красивом лице. Смерила брата взглядом и спросила прямо:
— Живой? Что? Твоя принцесса опять тебя бросила?
— Не дождешься! — буркнул Зимин. — Чего ты примчалась?
— Тогда объясни, какого черта отрубать телефон и морозиться? Я все передумала! Я еще ночью ехать к тебе хотела! Ромка не пустил. Ты совсем сдурел?
Наташка с грохотом скинула туфли.
«Началось…» — вздохнул устало Михаил.
— Не шуми, во-первых. А во-вторых, это ты сдурела. Я тебе вчера сколько раз сказал, что никуда из дома не двинусь? И уж перед кем, а перед тобой я точно отчитываться не должен. Хорошо хоть у Романа мозг на месте. Только ночью тебя здесь и не хватало, — проворчал он.
— Позволь узнать, чем таким ты занимаешься ночами, что для этого нужно отключать телефон? Пьешь? Это же не выход! Сколько можно маяться?
— Ты точно рехнулась, — Зимин заржал. — Я же тебя не спрашиваю, чем ты по ночам занимаешься. Ты в своем уме, Наташ? И с чего ты взяла, что я маюсь?
— Да потому что как только речь заходит об этой твоей… так начинается! Сколько ты тут один еще будешь? Ей же все некогда!
— Наташ, успокойся. Пожалуйста. Она не «эта». Она моя жена. Ее зовут Маша. Она здесь и сейчас спит. А ты орешь…
Наташа дернулась и зачем-то посмотрела куда-то за спину Миши, будто ожидала там увидеть ту самую «Машу». Но, никого не обнаружив, перевела взгляд на брата. Продолжила уже шепотом:
— Значит, все-таки соизволила до тебя снизойти? И ты хорош! Хоть бы предупредил. Есть у вас, конечно, нечего.
Наташка ломанулась на кухню.
— Какая же ты язва, — не сдержался Михаил, направляясь за сестрой на кухню. Прикрыл за собой дверь, чтобы, если Наталье вновь вздумается пошуметь, было не так слышно в спальне. — Сделай себе чай и успокойся. И как-нибудь постарайся запомнить, что это моя жизнь, моя жена и мой холодильник.
Наташа включила чайник и привычным жестом достала свою чашку с полки.
— Я и успокоюсь, и привыкну, — голос звучал недовольно, но сдержанно. — Я пытаюсь быть тактичной.
— А ты не пробуй. Ты будь. Тебе понравится, уверяю тебя.
— Начинается! Случилась у тебя любовь на старости лет. Прекрасно. И все-таки… Долго это все будет продолжаться? Ты в море, она в Германии. Это ненормально, Миш.
— Все у нас нормально. Я в море по графику, а Маша в Петербурге.
Закипел чайник, Михаил налил чай Наталье и стал варить себе кофе.