Парящий мост в звездном свете
Шрифт:
– Хфууу…
В очередной раз выдохнув, Харуюки снова взглянул на окно с диаграммой. Поскольку диаметр Земли 12700 километров, это по сравнению с 4000 километров выглядит как яблоко по сравнению с черешком; но саму идею, что такая штуковина летает над головой на десяти махах, принять было трудно.
– Хмм, как-то страшновато мне, а вдруг он упадет из-за чего-нибудь… – не думая пробормотал Харуюки. Черноснежка слегка пожала плечами.
– Вообще-то его уже пытались уронить.
– Х-хааа?!
– Что, ты не знал? Насколько я помню, где-то в начале весны это было. Туда в числе туристов пролез террорист, который попытался заминировать центральную станцию. Из-за этого и решили усилить систему безопасности «Гермес Корда», и Япония приняла участие в конкурсе, так что это напрямую связано с новостями о первом экспорте технологии Общественных камер.
– Уаа, вот, значит, почему. Прости, я не очень внимательно новости проглядываю…
Харуюки повесил голову, как будто его в классе вызвали отвечать, а он не знал вопроса. Однако Черноснежка не стала его больше отчитывать, а с неловкой улыбкой продолжила объяснение.
– У низкоорбитального лифта «Гермес Корд» кабель маленький и тонкий по сравнению с геостационарным. И сам он маленький и тесный. Поэтому даже если там взорвется бомба карманного размера, она может вызвать колоссальный урон в зависимости от конкретного места взрыва. Кроме того, там нет ни лишнего места, ни лишней энергии для установки крупномасштабной системы безопасности. Думаю, поэтому они и воспользовались японской технологией Общественных камер… Вот, и теперь мы можем вернуться к первоначальной теме разговора.
Протяжно выдохнув, Черноснежка взмахнула пальцами правой руки и открыла меню управления VR-средой. Материализовала два бокала и один из них протянула Харуюки.
Блин, я должен был что-то такое приготовить, раз сам ее позвал! Несмотря на панику, Харуюки взял бокал и отпил. Похоже, это был какой-то оригинальный напиток с множеством хитро настроенных вкусовых параметров: он не походил ни на один известный Харуюки напиток реального мира. По его вкусовым сосочкам распространился свежий горьковато-сладкий вкус без каких-либо неестественных оттенков.
– Ух ты… вкуснота.
Черноснежка чуть улыбнулась и вытянула левую руку своего аватара.
– Я в последнее время готовить в реале тоже учусь, но… очень трудно учиться, когда ты не можешь просто переделать то, что не вышло. Представляешь, Харуюки-кун, у светлого соевого соуса единственное отличие – то, что он светлый! Он что, просто соленая вода, что ли?!
– Дааа, а я не знал… Слушай, а чего ты вдруг взялась осваивать готовку?..
– Очевидно же. Чтобы когда-нибудь для Ха-… – внезапно Черноснежка закрыла рот, потом громко откашлялась. – …Для хорошего отдыха. Ладно; возвращаемся к нашим баранам.
Довольно настойчиво сменив тему, она продолжила свое стремительное объяснение.
– Как я уже сказала, в «Гермес Корде» нет места для полномасштабной системы безопасности. И вот пришло время японских Общественных камер. Эта система с помощью отдельной высокоскоростной сети собирает в одном месте изображения, полученные с огромного количества камер, и сверхмощный суперкомпьютер их автоматически анализирует, чтобы обнаруживать признаки преступной деятельности. Скажем, если какая-нибудь камера зафиксирует оружие, система тут же проверит, откуда взялся человек, у которого это оружие, кто он и куда идет. Место, где производится эта обработка данных, называется «Центр слежения за общественной безопасностью», и его местонахождение не разглашается.
– Д-даже ты не знаешь, семпай?
Когда Харуюки на полном серьезе задал этот вопрос, Черноснежка улыбнулась самой широкой из своих смущенных улыбок.
– Эй, ты за кого меня принимаешь? Я всего лишь слабая ученица средней школы, откуда мне знать величайшие государственные тайны! …Ну, правда, кое-какие догадки у меня есть.
– Г-где?!
– Это секрет… Важнее другое: как я объяснила только что, Общественные камеры отправляют изображения в ЦСОБ, так сказать, сердце всей системы, и там происходит вся обработка. Иными словами, для самих камер слежения не требуются ни люди-операторы, ни какое-то громоздкое записывающее оборудование. Если предположить, что именно благодаря этой «простоте» эта система будет установлена на «Гермес Корде»… Неизбежно, что камеры космического лифта и японская сеть Общественных камер окажутся связаны.
Харуюки вслушивался в слова Черноснежки; произнеся слово «связаны», она вдруг подмигнула, словно ждала от него чего-то, и тогда Харуюки наконец вспомнил главную цель своего внезапного полносенсорного вызова.
– Аа… ясно, эээ, то есть то, что они связаны, означает, в общем, ммм… – и, замахав коротки ручками своего поросячьего аватара, он выпалил: – …Мы можем туда попасть?! В «Гермес Корд» в Ускоренном мире!!!
– Хмм… ну, пока что мы можем только утверждать, что это не полностью невозможно.
Черноснежка озорно улыбнулась и продолжила таким тоном, будто обдумывала что-то:
– Во-первых, остается вопрос, распространит ли «Брэйн Бёрст», игра-файтинг, свое влияние на спутник. И даже если сети соединены – как мы туда попадем? Мы, Бёрст-линкеры, ныряем там, где находятся наши реальные тела. Значит, чтобы добраться до «Гермес Корда» в Ускоренном мире, необходимо попасть на космический лифт здесь. Туристические экскурсии на геостационарную орбитальную станцию уже есть, но они недешевые.
– …Цены жуткие, да…
Харуюки сник. На миг у него мелькнула идея, что Сильвер Кроу с его крыльями мог бы, нырнув на Земле, долететь до нижней станции, но эту идею он отбросил, даже не высказав. Сильвер Кроу мог подняться максимум на полтора километра. А «Гермес Корд» летал в сто раз выше – нижняя точка на высоте 150 километров.
Да и вообще – он, со своими карманными деньгами ученика средней школы, даже на остров Рождества, где была стартовая площадка шаттлов, отправиться не мог.