Пасха – Воскресение Христово. Антология святоотеческих проповедей
Шрифт:
О событии совершившегося в Великую Субботу сошествия Христа во ад и о Его победе над диаволом и смертью мы по преимуществу узнаем из церковного Предания, а также из православных богослужебных текстов. Так, например, в воскресной стихире на «Господи, воззвах» 2-го гласа Октоиха радостно поется: «Отверзошася Тебе, Господи, страхом врата смертная, вратницы же адовы видевше Тя, убояшася: врата бо медная сокрушил еси, и вереи железныя стерл еси, и извел еси нас от тмы и сени смертныя, и узы наша растерзал еси».
Здесь, пожалуй, следует чуть подробнее остановиться на глубоком богословском содержании одного из церковных песнопений, касающегося события Смерти Господа и сошествия Его души во ад. В тропаре 1-й песни воскресного канона 4-го гласа Октоиха говорится, что соединение Божественной и человеческой природ в Господе было столь тесным, неразрывным и непреходящим (по православной догматической формулировке IV Вселенского Собора – «нераздельным» и «неразлучным»), что даже в состоянии смерти Его Божество не отделилось ни от лежавшего во гробе тела, ни от сходящей во ад души: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог». Да, в миг смерти Христа Его тело и душа, как и у всякого другого умирающего человека, друг от друга отделились. Но вместе с тем Его Божественная природа осталась соединенной и с плотью и с душой Спасителя. И потому-то Он сошел во ад не только как Человек, но и как Бог, преодолев и победив – Своими Божественной
Однако свидетельства об этом событии содержатся не только в ветхозаветных пророчествах и церковных песнопениях, но и в Новом Завете. Так, апостол Павел пишет к ефесянам, указывая на обстоятельства нисшествия Господа во ад: посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам. А «восшел» что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все (Еф. 4: 8–10).
А вот что говорит о сошествии Христа во ад апостол Петр: Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды (1 Пет. 3: 18–20). В словах апостола Петра содержится важное свидетельство: Христос вывел из ада не всех людей, а лишь тех, кто подлинно услышал обращенное Христом к умершим слово проповеди о Нем, как о Сыне Божием и об их Спасителе. Он освободил из преисподней только тех, кто приняли Его свидетельство о евангельской истине; равно как и во дни Ноя спаслись только те, кто вошли в ковчег, все же остальные, не пожелав прислушаться к свидетельству праведника о скором смертоносном потопе, погибли. Тем самым Церковь парадоксальным образом, с одной стороны, свидетельствует о том, что в день сошествия Господа во ад его бездны опустели (как говорится в богослужебных песнопениях – «истощились»), а с другой стороны, устами апостола Петра утверждает, что Господь спас из преисподней далеко не всех. И как во дни Ноя спаслись от потопа лишь немногие, ибо абсолютное большинство живущих попросту не захотело услышать проповедь Ноя о грозящей им гибели, не поверило ему, так и теперь те умершие грешники, что укрепились и укоренились в богопротивлении, в греховной вражде против Господа, не пожелали услышать Его спасительное слово даже в аду. Бог вообще никого не спасает насильно и потому в ответ на Свое намерение нас с Собою соединить всегда ожидает нашего встречного свободного стремления и решения: это же произошло и тогда – в Великую Субботу в аду, во время проповеди Христа душам умерших. Как говорит в «Толковании на 1-е Послание апостола Петра» святитель Кирилл Александрийский, Спаситель проповедовал в аду, чтобы освободить именно тех, «которые должны были уверовать». Христос вывел из ада души ветхозаветных праведников, пророков, трепетно и с надеждой ожидавших – по дарованным им Божественным обетованиям – пришествия в мир Христа. Но, возможно, среди них также были и другие. Ведь многие из живших на земле еще до явления в мире Христа – в эпоху власти над человеческим родом греха – могли быть внутренне готовы принять Спасителя и Его слово Истины, однако не оказались современниками Боговоплощения; не были они и обладателями ветхозаветного откровения, ибо принадлежали к языческим народам. И вот теперь Сам Христос проповедует им Себя в аду – как если бы они были еще живы. Святитель Кирилл пишет: «Единородный возвещал страждущим душам как власть имеющий в соответствии со словом Домостроительства, говоря: „Вы, что в узах, выходите! Вы, что во тьме, прозрейте!“ Таким образом, Он и в аду проповедовал, чтобы освободить тех, которые должны были уверовать, как если [бы] Он пришел к ним, воплотившись во время их жизни. Ибо они и в аду в совершенстве познали Его… Как всем на земле Христос возвещал через пришествие плотью и уверовавшие получили пользу, так и через сошествие в ад Он освободил от уз смерти уверовавших и познавших Его».
Однако в аду нашлись и такие грешники, которые в ответ на слово проповеди Спасителя могли сказать Ему: «А мы не желаем ни Твоего рая, ни спасения, ни вечного блаженства! Да, пребывать в аду – мучительно. Но еще более мучительным для нас окажется соединение с Тобой, ибо благодать Божия нам чужда и ненавистна, она будет терзать нас еще сильнее, чем любая – самая страшная – преисподняя мука!» Здесь ярко проявляет себя обратная сторона дара человеческой свободы, которым были наделены Богом люди при сотворении. Ведь это не только свобода устремленности к спасению, к стяжанию дара обожения, но и свобода к вражде и бунту против своего собственного Создателя… Ранее такая богопротивная свобода страшным образом явила себя в раю – в миг вкушения первыми людьми запретного плода от древа познания добра и зла. Но, вероятно, не менее зримо проявила она себя и в аду, когда в ответ на Христову жажду того, чтобы всякий человек оказался спасен, в ответ на слова проповеди Господа, говорившего: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез. 33: 11), Он услышал от многих: «Ты – не наш Бог. Ибо для нас – нет Бога (Пс. 13: 1)». Прежде, еще живя на земле, грешники крепко-накрепко утвердили эту лживую мысль внутри себя – в сердце своем; теперь же, встретившись лицом к Лицу с Самим Богом, они вызывающе и громко изрекли перед Ним эту дерзкую клевету: «вот Ты – перед нами, но для нас Ты не существуешь. Для нас – нет Бога»… И потому-то Господь – не только перед иудейскими старейшинами, не только перед лицом распинателей-римлян, но даже и в глубинах ада – может произнести: отвсюду окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины; за любовь мою они враждуют на меня (Пс. 108: 3–4). Эту любовь Христову теперь распинают не только те, кто прибил Его к деревянному Кресту, но и те, кто даже в аду дерзает сказать Ему в ответ на Его жертвенное нисхождение в темную бездну: у нас нет и не может быть иного царя, кроме кесаря этой подземной бездны – сатаны (Ин. 19: 15). Тем самым, не приняв Христа, они подлинно стали, по слову Книги Премудрости, – теперь уже навсегда – позором между умершими навек (Прем. 4: 19).
И все же, вместе с сошествием во ад Христа и с исходом из него, как из нового Египта, всех спасаемых, преисподняя полностью пустеет. Не потому, что в ней вообще никого не осталось – грешники по-прежнему здесь. Но даже вместе с ними ад остается пуст, ибо в нем отныне пребывают лишь те, кто сами полностью духовно пусты: только те сыны человеческие, которые, по слову Псалтири, – только суета; сыны мужей – ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты (Пс. 61: 10).
А из ада, оставляя позади прежние тьму и безысходность преисподней, устремляется ввысь – во Христе – к жизни райской сонм ветхозаветных праведников и пророков, а также иных, принявших Господа, поверивших Ему и в Него, душ, восходящих ныне в горняя, к незаходимому свету…
Воскресение Христово: «праздников праздник» и «торжество из торжеств»
Господь Иисус Христос воскрес на третий день после Своего Распятия, после Крестной Смерти. Положенный во гроб и погребенный, Он восстал из мертвых, как обещал и Сам – еще прежде Своего погребения, говоря: Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть (Лк. 24: 7). Это Воскресение совершилось Его Собственной Божественной силой. Об этом Господь также свидетельствовал перед иудеями, говоря разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2: 19), при этом, конечно же, подразумевая храм тела Своего (ср. Ин. 2: 21).
Воскресение Христа из мертвых стало величайшим знамением Его Божественной славы. Ибо, по мысли святителя Кирилла Иерусалимского («14-е Огласительное слово»), ныне «воскрес Тот мертвый, Который среди мертвых свободен (Пс. 87: 6 по LXX [1] ), и Освободитель мертвых, на Которого [прежде] в поругание, по долготерпению Его, возложен был венец терновый… Воскреснув теперь, [Он] увенчался диадемой победы над смертью».
В чем же заключается залог такой уверенности Господа в неизбежности Собственного Воскресения? Почему Христос должен был обязательно воскреснуть? Церковь предлагает нам свой глубокий богословский ответ. Как уже говорилось ранее, с момента Боговоплощения во Христе Его Божественная и человеческая природы оказались соединены нераздельно и неразлучно. Человеческое естество в Нем, в Его Ипостаси, уже никогда не могло отделиться от Его Божества, а Божество – от Человечества. Поэтому даже в состоянии смерти, в котором человеческая душа Господа отделилась от Его тела, и когда Его тело сделалось мертвым, Божественная природа Господа по-прежнему нераздельно и неразлучно пребывала и с Его душой, нисходившей во ад, и с его телом, лежавшим во гробе. Подобная неразлучность Божественного естества Господа с Его умершим человеческим естеством стала надежным залогом и Его последовавшего на третий день Воскресения из мертвых. Более того: именно это и сделало Воскресение Христа неизбежным. Ибо Его человеческая природа даже в состоянии смерти была нераздельно и неразлучно соединена в Нем с Его Божеством, именно как с самим абсолютным и совершенным Началом Жизни: ведь Бог и есть Сама Жизнь. Сын Божий – Который Сам есть путь и истина и жизнь (Ин. 14: 6) – по определению не мог надолго оставаться во власти смерти. Его Собственное – усвоенное Им в Воплощении и умершее на Кресте – человеческое естество неизбежно должно было быть воскрешено этой Божественной Жизнью, что и совершилось на третий день: Христос хотя и мог на время умереть, но не мог не воскреснуть.
1
То есть по Септуагинте, осуществленному в III веке до Рождества Христова в Александрии переводу Ветхого Завета с еврейского на греческий язык так называемых «Семидесяти толковников». Именно этим библейским текстом пользовались греческие святые отцы, его они цитировали в своих творениях и проповедях. Текст Септуагинты по своему содержанию заметно отличается от привычного нам библейского Синодального перевода XIX столетия, который был сделан не с греческого, а с еврейского – так называемого масоретского – библейского текста. По этой причине ряд ветхозаветных текстов, цитируемых греческими святыми отцами в их проповедях на Великую Субботу и на Воскресение Христово, приводится в этой книге не по Синодальному переводу, а по Септуагинте.
Событие Воскресения Христова изображено у всех четырех евангелистов, но самый момент восстания из гроба Христа не описан никем из них. Ведь образ Воскресения Иисуса, тот способ, которым оно совершилось, – по убеждению церковных толкователей – тайна, не доступная человеческому разумению. Рассказы евангелистов о явлениях Христа по восстании из мертвых, а также о свидетельствах ангелов, благовествующих о Воскресении близким Ему людям – Богоматери, апостолам, женам-мироносицам, – свидетельствуют лишь о том, что Воскресение Господа подлинно совершилось, но каким образом оно совершилось – нам не открывают. Вот как, например, говорит о событии Воскресения Христова евангелист Матфей: По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые; Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам. И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его. Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня (Мф. 28: 1–10).
В событии Воскресения больше загадок, чем разгадок. Восставший из мертвых Иисус – в изображении евангелистов – сильно изменился после Воскресения, но вместе с тем это все тот же дорогой их сердцу Господь. Любящие ученики то не могут Его узнать – глаза их были удержаны, так что они не узнали Его (Лк. 24: 16), то вдруг радостно открывают, Кто предстает перед ними, – открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них (Лк. 24: 31). Воскресший Иисус проходит затворенными дверями, не подчиняясь более естественным пространственным законам: пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! (Ин. 20: 26). Но, в то же время, апостол Фома может ощупать Его раны: потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! (Ин. 20: 27–28).
Новозаветная христианская Пасха – важнейший из православных праздников, приобщающий верующих к Смерти и Воскресению Господа. Подобное приобщение дарует им залог будущей причастности тому нетленному и преображающему человеческое естество бессмертию, той вечной и благодатной жизни в Боге, к которым призваны все люди. Но этот залог – не только устремленность в будущее, надежда на грядущее, он еще и некое «обладание прежде обладания», дар, которым христианин призван пользоваться, хотя бы отчасти, уже сегодня, прежде кончины и задолго до общего воскресения в Судный день.