Пассажир

Гранже Жан-Кристоф

Он создавал новых французских граждан.

Надев латексные перчатки, он взялся за незаполненные документы — электронные паспорта со значком, указывающим на наличие чипа. Все по последнему слову техники.

Он собирался приняться за дело, когда у него возникла новая идея. Наверняка неудачная, но уже поздно от нее отказываться. Обеими руками он откинул волосы: там видно будет.

А пока за работу.

Надо спасать шкуру Ноно.

* * *

Флери-Мерожис, бабский изолятор.

Ее

беспокойный сон прервал гул голосов.

В коридоре шумели, говорили, топали. Она бросила взгляд на часы: десять утра. Она встала и прижалась ухом к двери. Гомон нарастал. Заключенные казались взбудораженными. Похоже, пятница здесь — день свиданий с родными.

Она было вернулась в постель и вздрогнула, услышав, как щелкнул запор. На пороге стояла надзирательница. Ее переводят в другую камеру. Хотят засадить в карцер. Срочно везут к судебному следователю. За несколько секунд она перебрала все варианты.

— Шатле. В комнату свиданий.

— Ко мне пришли?

— Ага, кто-то из родни.

Внутри что-то оборвалось. У нее всего один родственник.

— Так ты идешь?

Анаис натянула куртку с капюшоном и пошла за надзирательницей. В коридоре она попыталась приноровиться к шагу других женщин. Тени в тренировочных костюмах, черных чадрах и длинных широких бубу. Взрывы смеха, шарканье кроссовок. Дорога в комнату свиданий показалась Анаис бесконечной. Лишь удары собственного сердца толкали ее вперед. Тошнота подкатывала к горлу.

Она и не заметила, как оказалась во вчерашнем коридоре. Застекленные отсеки. Решетки на окнах. Двери из многослойного стекла. Но сегодня атмосфера здесь совсем другая. В кабинках смеялись дети. В стену ударялся мяч. Плакал младенец. Больше похоже на ясли, чем на тюрьму.

Надзирательница остановилась и открыла дверь. Мужчина, ждавший Анаис за столом, обернулся.

Это не был ее отец.

Это был Матиас Фрер.

Каким-то чудом ему удалось пробраться сюда, миновав все проверки, контрольные пункты, досмотры…

— Вам отсюда не выйти, — сказала она, садясь напротив.

— За меня не волнуйтесь, — ответил он спокойно.

Она втянула голову в плечи, зажала руки между колен, глубоко вздохнула. Это был ее способ найти в себе силы, чтобы справиться с неожиданностью. Она представила, как выглядит со стороны. С осунувшимся лицом, растрепанная, грязная. Одетая чуть ли не в больничную робу.

Она подняла глаза и решила, что это не имеет значения. Вот он здесь, перед ней. Похудевший. Израненный. Нервный. В дорогой одежде, но с разбитой физиономией. Анаис так долго ждала этой минуты… Хотя и не верила, что она наступит.

— Нам многое надо обсудить, — произнес он все так же спокойно.

Яркими вспышками замелькали воспоминания: вот он бежит прочь по холлу марсельского суда, пробирается между трамваями в Ницце, наводит оружие на убийц на улице Монталамбер.

— Вот только времени

у нас всего полчаса, — продолжал он, указывая на настенные часы позади себя.

— Кто вы сегодня?

— Ваш брат.

Это ее рассмешило. Все так же втягивая голову в плечи, она потерла ладони одну о другую, словно мерзла или страдала от ломки.

— А как же документы?

— Это долгая история.

— Я тебя слушаю, — сказала Анаис, переходя на «ты».

Матиас Фрер — тот, кого она называла этим именем, — перечислил все три убийства. Минотавра. Икара. Урана. Объяснил, что страдает синдромом «пассажира без багажа». Назвал три личности, которыми ему довелось побывать. Психиатр Фрер — с января 2010 года. Бродяга Януш — с ноября по декабрь 2009-го. Безумный художник Нарцисс — с сентября по октябрь…

В целом ничего неожиданного. Она уже догадалась обо всем — или почти обо всем. Но кое-что узнала только сейчас. Фрер первый оказался рядом с трупом Икара — Жестянка видел его на берегу. Кроме того, русское слово «матрешка» играло в этом деле очень важную роль, но какую, он не знал.

— Ну а кто ты теперь? — спросила она.

— Тот, кто был до Нарцисса. Некто по имени Ноно.

Она нервно расхохоталась. Он улыбнулся в ответ.

— Арно Шаплен. Я был им не меньше пяти месяцев.

— И чем же ты занимался?

— Не стоит об этом.

Он перечислил все покушения, которые пережил с тех пор, как сбежал из Бордо. Всего пять. Как будто он был неуязвим, или ему невероятно везло. Повсюду, под любым именем, его настигали люди в черном. Эти типы посильнее полицейских. Во всяком случае, попроворнее.

Наконец Фрер сообщил кое-что действительно важное. Когда в Отель-Дьё после его задержания ему сделали рентген, оказалось, что под носовой перегородкой у него имплантат. Разбив себе нос, он сумел его извлечь.

Тут он разжал кулак. На ладони блестела крошечная хромированная капсула.

— Что это?

— Доктор в Отель-Дьё предположил, что это прибор для введения лекарств или микронасос из тех, что используют эпилептики или диабетики. Устройство, которое вживляют в тело, чтобы измерять физиологические показатели в режиме реального времени и при необходимости вводить препарат. Хорошо бы только узнать, какой именно препарат и как он на меня действует.

Выглядело это полным бредом, но Анаис кое-что припомнила: убийцы Патрика Бонфиса проследили за его трупом до самого морга при Институте судебной медицины в Рангее — только затем, чтобы вскрыть его нос. Вывод напрашивается сам собой. Им нужен был имплантат, скрытый под носовой перегородкой рыбака. Фрер и Бонфис подвергались одному и тому же воздействию.

Фрер/Януш говорил все быстрее. В этом потоке слов ясно звучала одна навязчивая идея: он хотел убедить ее в своей невиновности. Вопреки очевидным фактам доказать, что он не убийца с Олимпа.