Пассажирка из Кале (сборник)
Шрифт:
– Сюда, леди Клэр, здесь всего пара ступенек, – сказал полковник, уводя меня на дальний от берега борт судна. Там была прикрепленная лесенка, и под ней на воде покачивалась привязанная к нижней ступеньке лодка. Бережно направляемая моим верным помощником, я спустилась, заняла место на корме нашей лодочки, мы оттолкнулись от борта парохода и поплыли. Спустя полчаса мы уже вернулись в гостиницу.
В первый раз за всю эту тревожную, полную событий неделю я вздохнула спокойно. Во всяком случае, насущная опасность осталась в прошлом, мы отделались от преследователей, и теперь у нас было достаточно времени полной безопасности, чтобы обдумать наше положение и понять, что нас ждет впереди.
Как только
– Бранить меня? Нет, за последние сутки меня и так слишком много бранили. Никогда еще я не встречала человека, который бы мне не нравился больше, чем твой любезный друг полковник Эннсли, этот грубиян, самонадеянный мерзавец. Он разговаривал со мной, как со школьницей! Он дошел до того, что начал распоряжаться и указывать мне, как себя вести и что делать. Я… я…
– Послушалась его? Как кроткая овечка, да, Генриетта? – рассмеялась я. – Он такой.
– Я тебе не завидую ни капельки, Клэр. Ты станешь несчастной женщиной, ведь ты ненавидишь уступать, а он заставит тебя это делать. Он тебя приручит и станет тобой распоряжаться. Этот твой полковник превратится в жестокого, властного хозяина, хоть сейчас он и возносит тебя до небес.
– Возносит меня до небес? – Может ли для женщины существовать музыка прекраснее, нежели слова о той власти, которую она имеет над мужчиной ее мечты?
– Ты еще спрашиваешь? Он ничего не говорит и не принимает никаких решений, пока с тобой не посоветуется. Твое слово для него закон, он постоянно о тебе вспоминает. Или ты еще не знаешь о своей очередной победе?
– Есть такие вещи, которые не принято обсуждать, дорогая, даже с собственными сестрами, – ответила я довольно прохладно. Меня задели ее тон и манеры, хотя слова доставили исключительное удовольствие.
– Ну будет тебе, будет, – усмехнулась Генриетта. – Выкладывай все начистоту. Признайся, ты влюбилась по уши в этого полковника. Почему нет? Ты свободна и можешь выбирать. Я свободна не была… – Ее глаза наполнились слезами при воспоминании о печальном конце собственного брака.
Я попыталась успокоить, утешить ее, указала на малыша Ральфа и посулила будущее, полное материнского счастья.
– Если мне позволят оставить его. Но как его оставить после решения суда и с таким настойчивым врагом, как Блэкаддер? Пока что нам ничего не грозит, но когда-нибудь он вернется, он сделает все, чтобы найти меня, и я потеряю своего милого малыша навсегда.
Мысль о том, что невозможно вечно прятаться от преследователей, меня тоже угнетала. Казалось, что единственный путь к спасению заключается в постоянном передвижении, в бегстве, в поиске новых тайников при первой же опасности. Мы превратились в изгнанников, отторгнутых собственным народом, в вечных скитальцев, обреченных на бесконечные странствования, не имеющих права остановиться и обрести покой.
И все же после приятного d'ej`euner мы втроем провели военный совет.
– Все очень просто, – заявил мой дорогой полковник в своей обычной безапелляционной, но убедительной манере. – Я все обдумал и теперь могу обещать вам немедленное избавление от всех неприятностей. Вам нужно как можно скорее отправиться в Танжер.
– В Танжер? – изумленно воскликнула я.
– Да, леди Клэр, в Танжер. Это последнее убежище для преступников… Прошу прощения, я не хочу никого обидеть, – рассмеявшись, продолжил он. – Вы нарушили закон и пустились в бега, теперь вас могут арестовать в любой части света, в любой стране, кроме Марокко. Вы должны плыть в Марокко, оттуда не проводится экстрадиция, королевские законы там не действуют. Живя там, вы будете в полной безопасности до конца своих дней.
– Похоже, вам не терпится избавиться от нас, – сказала я, несколько обиженная сухим, деловитым тоном.
– Осмелюсь надеяться, что мне будет позволено сопроводить вас и оставаться с вами…
Настало время Генриетте посмеяться над столь прямолинейным предложением. К сожалению, могу добавить, что и сама я немного покраснела.
– Оставаться с вами так долго, как будут нужны мои услуги, – продолжил он серьезно, не обратив внимания на смех сестры и неотрывно глядя на меня с безошибочно узнаваемым выражением. Этот пронзительный, ждущий взгляд буквально приковал мои глаза. Если до сих пор еще оставались сомнения в том, что «происходит между нами», они в один миг улетучились. Мое сердце полетело к нему, и я невольно кивнула, скорее в ответ не на его предложение, а на его мысли. Его искреннее, красивое лицо просияло, и я догадалась, что он все понял.
– Понимаете, – быстро продолжил он о насущном, – это место мне знакомо вдоль и поперек. Я служил в Гибралтаре и часто ездил в Африку. Там, в Танжере, не так уж плохо: приличные гостиницы, есть и замечательные виллы, если предпочитаете; прекрасные условия для отдыха в сезон, все условия для верховой езды. Вопрос в том, как мы будем туда добираться.
Тут я могла помочь. Посещения конторы Кука сделали из меня настоящего специалиста по отправкам суден, и вскоре мы приняли решение сесть в тот же вечер на пароход компании «Бибби лайн», который доставит нас в Гибралтар за два-три дня. Оттуда в Танжер можно было доплыть на пароме. Л’Эшель, человек полковника, был отправлен заказывать каюты, и мы успели на корабль вовремя. Спустя три дня мы уже с удобством устроились в гостинице «Атлас», расположенной прямо над широкой песчаной полосой, серпом охватывающей залив. Попали мы туда в сезон палящей жары, но нам повезло – наша гостиница выходила фасадом на северную сторону, откуда дул полный живительного озона бриз.
Глава XXIX
Танжер, дикое место, в котором царят самые свирепые, необузданные нравы, показался мне очаровательным городом. Наши впечатления всегда складываются под влиянием мимолетного настроения, место нам нравится или не нравится в зависимости от того, что творится у нас в душе, когда мы его видим впервые. В этом расположенном на западе самом что ни на есть восточном городе меня одолевало такое безграничное, глупое счастье, что я полюбила его всем сердцем. После изматывающей и богатой на события последней недели я погрузилась в безмятежный рай, наполненный полнейшим покоем. Изменилось само устройство моей жизни, исчезло лихорадочное возбуждение, тягостное волнение уже не сжимало сердце, а все заботы легли на другие плечи, покрепче моих. Я смогла спокойно дожидаться исхода, наслаждаясь безмятежностью и забыв прошлое, как дурной сон.
Мне хватало возможности греться на солнце, дышать свежим воздухом, упиваться пробуждающейся любовью. Мы с Бэзилом много времени проводили вместе, гуляли, изучали старый город и древнюю крепость, помнящую еще британское владычество; мы бродили по базару Соко, где собираются толпы существ самого дикого вида из глубин центральной Африки. Как только мы сюда приехали, полковник первым делом раздобыл лошадей, и мы стали часто кататься вместе, доезжали даже до Маршана и мыса Спартель. Иногда я корила себя за такое безграничное счастье. Моя милая Генриетта продолжала ворчать на прошлое, не испытывая ни малейшей надежды на лучшее будущее, но даже она постепенно оттаивала по мере того, как шли дни и ничего плохого не происходило, а ее малыш Ральф креп, набирался сил и здоровья.