Пасть
Шрифт:
Он не признавал поражений.
Даже теперь, когда близилось, когда стучалось в окно, отзываясь болью в груди, самое последнее поражение, неизбежное и окончательное, — не признавал.
Доклад Марченко — Чернорецкого (уцелевший фрагмент)
…в исследованных 247 устных и письменных сообщениях случаев активной ликантропии у женщин не выявлено (за исключением бродячего сказочнрго сюжета о свекрови-волчице, см. Приложение 7 п.п. 118–123), что позволяет с большой долей вероятности предположить факт лишь передачи женщинами дремлющего W-гена по наследству.
4.13. Гипотезу о стрессах, порожденных экстремальными ситуациями и
В начале лета 1942 года на Волховском фронте группа полковых разведчиков из трех человек во главе с Сузыкиным Б.И. обнаружила в воронке неподалеку от советских позиций ликантропа, пожирающего свежий труп. По словам Сузыкина, это был “сумасшедший, совершенно потерявший человеческий облик и заросший диким волосом”. Ликантроп пытался атаковать разведчиков, но был буквально изрешечен огнем в упор из двух автоматов. Через полтора часа доложившие о произошедшем командованию и получившие приказ доставить труп людоеда в расположение части бойцы обнаружили в воронке только лужу крови и клочья черной шерсти. Кровавый след уходил от места происшествия в лес, но ввиду наступающих сумерек погони организовано не было.
В рассказе Сузыкина особо отмечалось, что описываемое время было критическим для войск Волховского фронта: началось немецкое контрнаступление, сопровождавшееся постоянными бомбежками и артобстрелами, связь частей и подразделений с вышестоящими штабами в ряде случаев была нарушена, прекратился подвоз продовольствия и боеприпасов, участились случаи паники, дезертирства и перехода на сторону противника. Подробнее рассказ Сузыкина Б.И. см. Приложение 7, п. 209.
4.14. В протоколах Салемских процессов зафиксированы 16 случаев ликантропии (Приложение 7 п.п. 32–47) Особый интерес в связи с вышеизложенным вызывают по-казания казненного в 1637-м…
Она была в шоке. Она была в трансе. Сказать, что в последние сутки она не находила себе места, — ничего не сказать. Она не искала места. Любое место выталкивало ее, отторгало, как чужеродное враждебное тело. Она шла и не знала, куда идет. Она не знала, куда надо идти и что надо сделать.
Виктор Эльдарович — умер! Такой молодой, совсем чуть старше ее… Такой красивый, такой обаятельный… И он не просто умер, нет! Она видела, видела с самого начала по каменным мордам этих скудоворотов, этих убийц — что не Просто. Потом, к обеду, прокатился шепотом на ухо слух… Она уже ничего не воспринимала. Это она убила его! Это она взяла проклятую железяку с проклятой ампулой… Вся суета последних недель, все яростные поиски неизвестно чего, все озверение на лицах начальства — из-за нее! Нет, она сделала, что была должна, и тот подлец получил по заслугам… Но Виктор Эльдарович… Милый добрый Виктор Эльдарович…
Она шла и не знала, куда идет. Ноги сами несли ее куда-то в полном и прямом смысле этого выражения… Надо что-то сделать, надо обязательно что-то сделать… Она не знала… Она уже ничего не знала… Она не могла идти на работу… Она никогда туда больше не придет. Не сможет. Потому что никогда больше Виктор Эльдаро…
Вишнево-серебристый джип даже не взвизгнул тормозами — настолько неожиданно шагнула на проезжую часть женская фигура. Шагнула слепо, невидяще, прямо под колеса. Водитель лишь начал тянуться к тормозу, когда украшенный лебедкой бампер самым центром врезался в женщину, откинул… Колеса дважды подпрыгнули.
Несмотря на лебедку, намекающую на экстремальные гонки, экстремалом водитель не выглядел. Молодой и вконец растерянный парнишка, совсем не похожий на себя — несколько секунд назад катящего по жизни и по улице Руставели уверенным хозяином.
Выскочил, бросился было назад, к распластанному на асфальте телу. Остановился на полпути. Все напрасно. Слишком высока была точка удара, выше центра тяжести маленькой фигурки, на низко сидящей легковушке еще оставались бы какие-то шансы, а тут… Раз — и под колеса. Живым человеком это уже не выглядело, не выглядело даже мертвым — так, куча тряпья, выброшенного кем-то на дорогу…
Водитель нервно оглянулся. Сделал маленький шажок к машине. Потом еще один. Потом побежал. Джип резко стартовал и понесся по пустынной утренней улице.
Работа кипела — совсем неэффектная, без стрельбы и погонь, обычная изматывающая работа с бумагами.
Что бы ни утверждали авторы боевиков, Капитан знал прекрасно: работа практически любой специальной службы состоит на девяносто пять процентов именно из этого — ворохов бумаг, километров пленки, штабелей дискет. А профессионал, который на каждом шагу умудряется влипнуть в мордобой и перестрелку, — хреновый профессионал, и гнать его надо в три шеи. Нормальный Профи тоже берется за оружие, куда порой денешься, — но стреляет так, чтобы в ответ стрелять было не из чего. Или некогда. Или просто уже некому.
…Генерал сделал все, что мог, задействовал все доступные каналы — и десятки, даже сотни людей активно работали в последние дни на него, совершенно не представляя, куда, кому и зачем уходят их ответы на бессмысленные вроде запросы.
Наверняка кто-то на местах плевался и ругался, а кто-то отписывался чисто для проформы, но ручейки информации текли и текли, впадая в огромное бумажное озеро, образовавшееся на столе у Генерала. К обобщению и анализу больше никто допущен не был — и они с Капитаном спали по три часа в сутки, выбирая из груды бумаг имевшие отношение к делу…
С одной стороны, стало легче: вся огромная страна перестала быть зоной поиска, они знали теперь, где искать: в юго-западных районах области, прилегающих к городу.
Но в то же время копать пришлось глубже: у Капитана голова шла кругом, когда он откладывал толстенную папку с написанными от руки, зачастую трудночитаемыми отчетами егерей о нападениях хищников на копытных и брался за не менее толстую папку докладных записок сельских участковых, нимало, наверное, удивленных внезапно вспыхнувшим интересом начальства к случаям исчезновения у граждан крупного и мелкого рогатого скота, а также собак, как породистых, так и беспородных; и, что совсем уж странно, к изменениям в количестве числящихся на участках бомжей и прочего бездомного люда…
Очень мешала извечная русская привычка списывать на волков проданный налево совхозный скот, а в последнее время — и отстрелянных без лицензии лосей. Обыкновение собак сбегать от хозяев (а бомжей и бездомных — перекочевывать в более кормные места) тоже делу не помогало.
Но несмотря на все трудности, через неделю после первого ставшего им известным инцидента (сожранного под Гатчиной бомжа) картина прояснилась: на карте генерала был заштрихован большой неправильный круг радиусом около тридцати километров — “охотничий участок” твари. Одной, судя по всему, — ни одного случая одновременных или почти одновременных нападений им достоверно вычислить не удалось. А добытой пищи, по прикидкам Эскулапа, могло с трудом хватить лишь одному ликантропу — платой за ускоренный обмен веществ, сверхвозможности мышц и невероятную способность к регенерации была и невероятная прожорливость.