Пастух для крокодилов
Шрифт:
– Да выложи его, не мучайся, - посоветовала девушка, не оборачиваясь.
– У тебя глаз на затылке?
– По звуку определяю. Можно повернуться?
– Давай, - поразмыслив чуток, Богуславский решил совету внять, и "беретта" легла на прикроватную тумбочку. Обошел номер, проверяя наклеенные загодя волоски-"секретки", выглянул на лоджию. Кроватная сетка скрипнула под его весом, когда уселся напротив Киры, разглядывая внимательно.
– Оцениваешь?
– усмехнулась та, не отводя взгляда.
– Прикидываю, хватит ли хладнокровия, и не начну ли к тебе ночью приставать.
– Только попробуй!
– Уж это обязательно, и не один раз даже. Я ведь не Дмитрий Константиныч.
– Думаешь, она там на всю ночь останется?
– Не сомневаюсь. Господин клиент предчувствует скорое воссоединение с любимой и любящей семьей, спешит оторваться, напоследок.
– Мог бы поэкзотичней найти - поморщилась девушка.
– Китаянку, или негритоску. А то с этой мымрой крашеной...
– Внешность не главное, - укорил коллегу Богдан.
– Может, у нее душа тонка и поэтична. А вообще, я думаю, что если дамочку к Суханову и подвели, то до утра нам ничего не грозит точно. Потом, в любом случае, придется менять место дислокации.
– Опять?!
– А как ты хотела? После сегодняшнего махалова сюрпризы возможны всякие разные. Помнишь, что я про акулу говорил?
– Ну, как такое забыть?
– усмехнулась Кира. Поднялась грациозно из кресла, подошла, присела рядом, на краешек кровати.
– Сколько тебе лет, Богдан?
– Сколько ни есть, все мои.
– Всё шифруешься. Ладно, думаю, сорока тебе всяко нет... почему ты такой холодный, а? Даже спишь в своей маске!
– Ты у нас еще и психолог?
– Немножко. Любая женщина может определить, когда мужик с ней неискренен, только некоторые предпочитают быть слепыми. Так им спокойнее.
– Кира, радость моя, - усмехнулся Богуславский, взглянув на девушку чуть свысока.
– Объясни, для начала, нафига тебе это нужно? Если во мне что-то есть, то жить оно мне не мешает, а исповедоваться я не настроен. Вот сидеть ко мне вплотную, да еще ночью - опасно для твоей нравственности, учти.
– Да неужели?
– теперь взгляд ее стал откровенно дерзким, губы чуть приоткрылись в улыбке. Богдан и сам не понял, как его руки оказались на ее плечах. Потянул к себе, поцеловал взасос, прижимая. Она не сопротивлялась. Легкая шелковая блузка, оказалась уже расстегнутой, а юбочку даже снимать не пришлось - задрать, да и всё!
– П-подожди. Свет... выключи...
– А что нам свет?! Мы без комплексов!
– прорычал Богуславский, входя быстро и грубо. Девушка вскрикнула, подаваясь навстречу всем телом, насмешливые глаза подернулись, наконец, поволокой, и не было в них уже ни иронии, ни мыслей. Только страсть. Дыхание всё быстрее, в горячечном ритме, выше и выше. К пику. К ослепительной вспышке, после которой нет уже ничего, и ничто не имеет значения...
...Лежали долго, пытаясь прийти в себя. Ни говорить, ни двигаться решительно не хотелось.
– Свет. Может, хоть теперь выключишь?
– А оно надо?
– поморщился Богдан, осознавая, что жизнь, продолжается и в ней полно бытовых неудобств. Встал, рука дотянулась до выключателя.
– С твоей внешностью нужно под рампой спать, чтобы все могли любоваться!
– Знаю, но глазам неудобно, - судя по голосу, Кира улыбалась и наверняка победно.
– Сам-то хитренький, затылком к лампе повернулся!
– Классика, верность традициям. Но мы с тобой и по-другому попробуем, только чуть позже.
Минут несколько молчали, думая о своем.
– Может, оно и глупо, но терзает меня смутное сомнение. Кажется, будто ты решила кому-то отомстить и для этого начала активно строить мне глазки, - после такой фразы ожидал обиженных слов, оскорблений даже, но девушка взяла долгую паузу. Слишком долгую.
– Действительно, глупости всё, - отозвалась нехотя.
– Ты мне с самого начала нравился, с первого дня, только я ведь приставать не привыкла. А тут, типа, повод. То-ли ему отомстила, не понять за что, то-ли тебя соблазнила. Понимай, как хочешь.
– Ну, спасибо за откровенность.
– А что, тебе никогда не хотелось отомстить?!
– ее голос опасно зазвенел.
– Я ведь видела сегодня, как ты на него смотрел. И раньше! Ты жутко не любишь подчиняться и ненавидишь своих клиентов! Что тут смешного?!
– Да так, - махнул рукою Богдан, продолжая хохотать.
– Сделала из меня анархиста какого-то, аж самому страшно! А я ведь, между прочим, бывший офицер, приучен как командовать, так и подчиняться. Не думала об этом?
– Думала. Удивлялась. Назад не хочется?
– Под погоны опять? Так я их и раньше особо не носил, только на кителе, в шкафу. На прежнюю службу уже не вернут, а с кабинетной работой связываться...
– Ну да, ты ж у нас человек действия! Абсолютно доволен, значит?
– А почему бы нет?
– чуть покривил Богуславский душой.
– Платят круто, работа, как правило, "не бей лежачего". Нас в фирме таких всего пятеро, "экзотических", а прочие нам откровенно завидуют.
– Всем хочется ползать по болотам и цеплять тропическую заразу?
– Ну, это уже изнанка жанра. Для большинства сограждан мы выглядим плейбоями - хорошо одетые, вечно загорелые мужики, которых когда-то, где-то, чему-то обучили и мы теперь купоны стрижем. Ездим, на халяву, по всему миру, зарабатываем раза в два больше простого бодигарда. Да, и не так уж часто оно бывает, чтоб в ТАКУЮ экзотику окунаться. Все больше сафари на джипах и охота на крокодилов с катера, под пивас.
– Да, к рекламному делу у тебя явный талант.
– Сама к нам хочешь? С твоими навыками без проблем, я думаю. Кстати, раз пошла такая пьянка - поведай о себе хоть немного.