Пастух Земли
Шрифт:
Бхулак отвернулся от окна, и видения пропали.
— Что ты видел? — спросил Поводырь. — Я сейчас не передавал тебе никакой информации.
— Неважно, — ответил Бхулак охрипшим вдруг голосом. — Я очень устал. Мне надо отдохнуть, хотя бы немного.
— Я могу устроить тебя здесь, создать привычные для тебя условия.
— Нет. Отправь в Аркаин. Я там нужен.
— Хорошо.
Неужели в голосе звучало разочарование?..
Надо что-то сказать ему… ей. Но что?
— Арэдви…
— Что Бхулак?
Он помолчал, но не придумал ничего лучше, чем спросить:
— С чего мы начнём, когда
— С того места, где закончили.
Бхулак не успел ответить, канув в радугу.
Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.
Центральная площадь Аркаина не могла вместить всех собравшихся — многим пришлось стоять в проходах между домами. Собрались здесь не только местные жители, но и люди из других вар, два дня назад сражавшиеся в великой битве, и союзные дасы, в их числе и старейшина Срп. Все они победили страшного врага, но очень дорогой ценой. Пали или умерли от ран многие вожди, великий старец Анга из Аюдхи и бессчетное количество иных славных воинов. Несколько вар тоже лишились предводителей, а Аркаин — ещё и геройски погибшего в битве главного брама.
Всех их позже с почестями похоронят рядом с их варами. Но теперь люди собрались, чтобы почтить память великого райжи Гопты, пропавшего без следа. Он явно ушёл к богам — туда, откуда не возвращаются. И чтобы проводить его и сделать лёгким путь его в иномирье, сегодня принесут жертвы быков и коней и пропоют многие священные гимны.
Тяжело раненую в битве райяни Тапати принесли на носилках и удобно усадили на мешки с соломой. На руках у неё спал недавно родившийся младенец — Куру, наследник райжи, а позади застенчиво пряталась дочь Гопты Бханда. Однако, как выяснилось, не все верили в смерть вождя Аркаина. Вот на окружённое людьми свободное пространство вышел Шамья из рода Шакья — после рождения Куру он стал вторым колесничим, то есть третьим по достоинству воином вары.
— Райжа Гопта исчез, но он не умер, — сказал он, не особенно напрягая голос, но услыхали его все. — Я знаю это. Не могу сказать откуда, но знание то верное. Потому я горько скорблю теперь по жене моей Нойт, убитой иргами, но в сердце моём нет скорби по Гопте — моему другу, вождю и… отцу. Он ушёл от нас так же, как и пришёл — нежданно и неведомо откуда. Я не знаю, где он теперь, но знаю, что где-то в чужедальних краях он сейчас сражается за нас со злобными демонами. Потому что Гопта, конечно, человек — но не просто человек. Он избран богами как защитник и пастух… всего нашего мира.
Собрание потрясённо замолкло, гадая, сошёл ли молодой колесничий с ума или он говорил сейчас, вдохновлённый свыше. А Шамья произнёс строчки древнего священного текста, который брамы с детства заучивали наизусть, но вот откуда знал его воин-кшатри — бог весть:
— Я видел Пастуха. Он никогда не утратит своего положения. Иногда он близок, иногда — далёк. Он бродит разными путями. Он друг, украшенный разнообразными одеждами. Он снова и снова приходит в этот мир…*
Помолчав ещё, Шамья произнёс с великим убеждением:
— И я верю, что Гопта вернётся!
Собрание зашумело, и в большинстве голосов прорывалось недоверие. Но тут случилось чудо. Всех вдруг охватила тошнотворная тревога — словно невидимые демоны разом сжали каждое сердце. Всё замерло, люди не издавали ни звука, казалось, даже мир остановил своё извечное вращение вокруг священной вары. Раздалось зловещее потрескивание, словно бы в лютый мороз. И хотя стоял тёплый конец лета, похолодало вдруг резко и страшно, но, может, случилось это не в воздухе, а в людских душах.
И тут рядом с Шамьёй беззвучно вспыхнуло ослепившее всех пламя. Люди разом издали крик ужаса, а когда глаза их несколько мгновений спустя обрели способность видеть, они им не поверили. Перед ними в радужном сиянии стоял неведомо откуда взявшийся Гопта!
Когда первое ошеломление прошло, многие разглядели, что он бледен, явно измучен и, похоже, с трудом держался на ногах. Но это был он!
Райжа положил руку на плечо Шамье, столь же поражённому, как и все остальные, хотя сам только что говорил о его возвращении. Похоже, крепкое плечо колесничего оказалось Гопте очень кстати. Он что-то прошептал воину на ухо, отчего лицо того сделалось торжественно-отрешённым.
Повернувшись к народу, райжа произнёс:
— Арии Страны городов, я вернулся. Нам предстоит жить долго и свершить многое.
Потом он, слегка покачиваясь от усталости, подошёл к глядящими на него сияющими глазами жене и дочери и обнял их.
— Идём домой, Тапати, — услыхали стоявшие к ним поближе.
– --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
*Ригведа.
Эпилог
Лигурийское море, остров Агр. 1193 год до н. э.
«Хорошо вернуться домой», — Бхулак цеплялся за эту мысль, всё глубже погружаясь в невозвратное прошлое, вызывая оттуда лица, голоса, ощущения, запахи… Да, всего этого слишком много, и это грозило затопить его разум и душу, но он продолжал плавание в призрачном море воспоминаний.
Ровно восемь столетий миновало с того дня, как он, пошатываясь, шёл в свои покои за носилками, на которых несли его жену. Тапати… Она родила ему ещё много детей, состарилась рядом с ним и ушла к богам, насыщенная жизнью. А он продолжал править и воевать. Спустя пару лет после великой битвы при Аркаине его всё-таки провозгласили верховным райжой Страны городов. Война с иргами периодически возобновлялась, хотя они никогда уже не нападали большими силами, вновь перейдя к ватажным набегам.
Среди них ширился раскол — возникали заговоры и восстания против власти людозмей, и через какое-то время те её окончательно потеряли. Но ещё до этого времени отряды иргов, возглавляемые нагами, распространились на огромные пространства — от дремучих лесов на северо-востоке, до раздольных полей у Тёмного моря, и дальше — до моря студёного на северо-западе.
Их боялись и ненавидели все народы — за стремительность набегов, упорство и ярость в битвах и предельную жесткость к врагам. А ещё — за чудесное оружие и доспехи. И за колдовство. Их ненавидели до такой степени, что искали могилы их вождей, над которыми ирги не насыпали курганов, чтобы укрыть. А найдя, не грабили, а просто ломали сложенные там оружие и прочие вещи, разрубали на части тело усопшего, а голову уносили и сжигали. И после этого думали, что избавились от тёмного иргского духа.