Пастухи на костылях
Шрифт:
Полковник начал по порядку задавать накопившееся у штаба вопросы:
— Когда мы отвели спецчасти от Черемушек, почему именно вы запретили вашим покидать тот район?
Пожимая плечами Богуславский, сказал:
— Мы этой тактики придерживались еще там… на войне. Дать коридоры боевикам, чтобы они соединились в городе, котором засели, и чтобы удобнее было их локализовать, а не разбрасывать силы. Это на просторе удобнее дробить и уничтожать, а в городе сложнее. Разбросать части в городских условиях это почти сто процентов получить себе штык в спину, откуда не ждешь. Я подумал,
Покивав, полковник задал следующий вопрос:
— Вы очень гуманно обращались с раненными и пленными. Это было с расчетом?… — он не закончил фразу в надежде что его и так поймут.
— Да, нет… я ведь сам был ранен когда-то. И по ранению был признан непригодным к дальнейшей службе. — Признался Илья.
— Я как бы вижу, что вас зря комиссовали. — Признался полковник хмуро, про себя обещая лично объяснить бывшему командиру Ильи и медикам, что если бы не их… не их глупость, многое могло бы быть по-другому.
Илья усмехнулся и сказал откровенно:
— Я не жалею. Я знаю, что мы сделали грязную работу, но теперь любой, кто берется за власть будет думать головой, а не другим местом, прежде чем воровать, или забивать на свою работу. Вы ведь уже знаете, что наш специалист… тоже, кстати, больной на голову, вчера разобрался-таки с махинациями мэра на ремонтных деньгах. И всего-то понадобилось три дня. Все было на виду. Если бы меня спросили, я бы сказал, что очень хочу узнать, как местный прокурор будет доказывать, что был не в курсе происходящего.
— Он уже по судебному решению задержан. Как и глава милиции, как и глава милиции общественной безопасности. И многие другие… — Сказал полковник.
— Вы из них жертв готовите? — Спросил насмешливо обладатель пропуска в архивы Генштаба.
Полковник больше сделал вид, чем действительно задумался над словами юнца. В итоге он кивнул и сказал:
— Да, если вам так будет понятнее. Виновными в возникших беспорядках признают их.
— Люблю наше правовое государство. — Ляпнул бритоголовый и сказал поясняя: — Суда еще не было, но уже есть и виновные и даже приговор, думаю, готов. Да?
Полковник и этого не стал скрывать. Кивнув, он сухо прокомментировал:
— Всем от трех до семи. Но всех милиционеров очень быстро выпустят. Надеюсь не надо объяснять почему?
Бритоголовый взъярился:
— Как это не надо? Я бы очень хотел знать, почему их выпустят?!
Ему ответил прятавшийся в тени любитель истории:
— Потому что иначе другие никогда не смогут принять подобных решений. А власть на нерешительности своих внутренних органов долго не удержится. Думаю, их даже вернут на работу в прежнем звании, скажем через полгода — год, сняв обвинение по случаю очередной амнистии.
— Почему же очередной… — усмехнулся полковник. — Амнистия, как и положено, будет для всех. И для вас и для них. И все будут довольны.
— Блин, какие же вы все-таки хитрожопые. — возмутился Владимир.
— Отставить… — негромко, но уверенно скомандовал Илья. Владимир заткнулся, и полковник отметил, что авторитет Ильи в этом отряде был довольно весом. Как за две недели боевых действий можно заработать такой авторитет он не понимал, но этот вопрос его не касался.
— У вас есть связь с другими? — спросил он у Ильи. Видя, что никто не спешит ему отвечать, полковник пояснил: — Думаю, мы… служба, и правительство были бы очень вам благодарны, если бы вы оказали воздействие на них… не поймите превратно. Страна разваливается. Как карточный домик. Никто не был готов к мятежам внутри страны. Все боялись по окраинам вспышек. Речь идет уже не о самолюбии или о личных интересах… Это интересы будущего… это вопрос будет ли оно у нас вообще.
Илья все взвесив, сказал честно:
— Да. У нас есть нестабильные контакты с несколькими городами. Их ребята пробрались к нам и настаивали продолжать борьбу. Они ведь тоже понимают, что пожар все разрастается. Экономическая катастрофа толкает в ряды мятежников все новых бойцов. Так будет продолжаться, пока не сменится строй или пока не распадется страна. Ни того ни другого мои бойцы и я не желаем. Мы просто хотим жить по-людски… не унижаться перед этой бумажной шушерой… не терпеть беспредел милиции. А четко знать, что она защищает нас, а чиновники это наши наемные работники. Которые работают ради нас, а не ради своего кармана.
— И что бы с запада нам не указывали, что делать и как жить. Что бы чурок приезжих наконец-то выслали из страны нахрен! — Встрял Владимир, выступая ближе к сидящему офицеру.
Но ни жесты, ни слова не заставили офицера обратить на бритоголового даже малейшего внимания. Офицер желал и общался только с Ильей.
— Коррупцию, невозможно до конца победить… — сказал, покачивая головой, полковник.
— Но можно хотя бы к этому стремиться и не поощрять ее даже ради самых благих интересов страны. — Сказал Илья несколько уставшим голосом. — Помните же фразу: Вор должен сидеть в тюрьме.
Полковник тоже сделал усталое лицо и, вздохнув, сказал:
— Это безнадега всех пересажать.
— Тогда их надо запугать так чтобы даже думать боялись! — Сказал бритоголовый радикал распаляясь.
Продолжая все так же принципиально не обращать на Владимира внимания, и, кажется специально этим дразня, полковник сказал:
— Богуславский… день был действительно тяжелым. Давайте подведем итог… хотя бы промежуточный. Что вы хотите?
— Кроме мира во всем мире? — попытался пошутить Илья, но полковник серьезно кивнул, и ему пришлось серьезно ответить: — Я лично хочу не многого. Действительно… да разберитесь вы с этими неработающими лифтами, с прорываемой канализацией, с аварийными домами… Ведь есть же деньги. На ЭТО деньги у ВАС есть. Поставьте нормального мэра, который кроме своего кармана станет о людях думать. Жизнь и так поганая штука, да еще и в таком говне жить… и, пожалуйста, подайте электричество в город. Запустите насосы. В городе дети. Женщины, которые не ушли, когда вы давали коридоры. Им тяжко без этих мелочей… мы-то ладно. Я лично даже чесаться через неделю перестаю…