Пастухи вечности
Шрифт:
«Погулять», — повторял я, раскидывая снег, чтобы отодвинуть створку ворот. Погулять. Если их раненый кандидат на выживание не совсем идиот, то ему достаточно будет выглянуть в окно. Погулять можно в радиусе трех метров — от калитки до бани… Я помолился духам Холма и попросил о снисхождении местных Зеленых духов, после чего завел мотор и выкатил «Буран» на снег. Анка ухватилась за меня сзади, и несколько секунд я не мог двинуться, настолько острым было это горячее ощущение ее тела. Даже сквозь ворох одежды.
Я слышал, как бьется ее сердце, она тоже боялась, но совсем не так, как я. Мне стало стыдно. Она не думала о себе, а переживала за брата.
В тот момент я некстати опять подумал
— Чего как-то не так мотор шумит? — деловито спросила Анка, положив подбородок мне на плечо.
Я сцепил зубы и дал газу.
Нам очень повезло, что никто за нами не проследил.
Мы ворвались в лес, и ветер вцепился когтями в мою гриву. Как будто хотел меня предостеречь.
Но я не прислушался к мудрому ветру.
Глава 37
ТАМ, ГДЕ СМЕРТЬ
Папа поступил, как считал нужным. Он оберегал не только меня. Фэйри веками так поступали, спасали своих детей. Папа вывез нас из Британии и не мог допустить, чтобы нам повредили чужие разборки. Это русское слово означает вооруженный спор, когда обе стороны неправы, и обе не могут обратиться к честному суду.
У меня нет повода его винить. Даже теперь, после того как все случилось. Даже после того как он меня ударил. За это я его давно простил, хотя Фэйри никогда не бьют детей.
Но я никогда не забуду, что папа обманул меня. Потому что я стал сомневаться в справедливости Фэйри. Я никому не скажу о той страшной мысли, что меня гложет.
С недавних пор мне стало казаться, что защита потомства — это не самое главное, ради чего стоит продолжать жить…
Я слышал, в какую сторону ушел маленький старый человек с кудрявой бородой. Он был опытным, очень опытным путешественником. Он не принадлежал к народу Холмов, но умел чувствовать, где снег лежит тонким покровом, а где образовался достаточно прочный наст. Он ловко воспользовался крутым берегом ручья и двигался, перепрыгивая с одного валуна на другой, пока русло не свернуло вправо. Мне на снегоходе пришлось забирать намного левее, иначе мы налетели бы на камни. Хорошо, что его запах еще не растворился в тайге.
Пару раз мы чуть не перевернулись. Все из-за Анки. Она так крепко обняла меня и вдобавок сдавила коленками, что порой я вообще ни о чем не мог думать и не соображал, куда направляю машину. Я, конечно, мог бы ей указать, чтобы держалась подальше, ведь с заднего сиденья не так-то легко вывалиться, но ничего не сказал. Честно говоря, мне было настолько приятно ее тепло, что я катался бы с ней весь день.
Но весь день не получилось.
Однажды мы на полной скорости промчались по пологому снежному языку, спускавшемуся в окаймленную молодым кедрачом ложбину. Старик прошел параллельно — естественно, ему было удобнее перемещаться между деревьев, а не на голом месте. Мотор ровно урчал, и картинка передо мной напоминала склон для начинающих лыжников. Гладкий склон, и никаких видимых опасностей. Я освободил левую руку, поплотнее натянул на лицо шарф, чтобы не оставалось просвета между шерстяной тканью и очками. Для Анки я тоже нашел очки, сам ее закутал и заставил застегнуть капюшон. Поверх капюшона я еще обвязал ее веревкой, чтобы не простудилась. Она даже не сопротивлялась, а мне было так приятно чувствовать себя сильным и заботливым.
Если бы не шарф и очки, я давно бы обморозился. Даже Фэйри не выдерживают на таком ледяном ветру. Я представлял себе, каково старику пешком ковылять к своей магической машине, как вдруг впереди открылся провал. То, что мне издалека казалось плавным перекатом, оказалось природным трамплином над пропастью пятиметровой высоты. Там катилась одна из безумных горных речек. Не пройдет и месяца, как она промерзнет насквозь, но пока еще журчащая вода находила себе путь среди голубоватых наледей. Отвернуть в сторону я уже не успевал, машина завалилась бы на бок и протащила бы нас кувырком под собой.
Но гнать вперед было еще страшнее. Я ударил по тормозам, дернул руль влево и… всем корпусом вывалился в ту же сторону, чтобы не дать «Бурану» перевернуться. Несколько секунд я работал в качестве якоря, вспахивая плечом наст, Анка что-то кричала, лес крутился перед глазами…
Наконец снегоход завалился на бок, но в мою сторону, мотор заглох, я не удержался и полетел кубарем, моля лишь об одном — чтобы на пути не оказалось дерева. Мое падение завершилось самым приятным ощущением за всю жизнь. Я провалился на глубину больше трех футов, ничего себе не сломал, а сверху ко мне тянула руки Анка. На ее лице застыло выражение испуга, которое тут же сменилось улыбкой. Когда она улыбалась, то становилась почти настоящей красавицей… Сначала она только улыбалась, а я глупо хихикал ей в ответ, а потом мы начали оба хохотать и хохотали несколько минут, не сдерживаясь. Просто не могли остановиться. Наверное, это так из нас выходил страх.
Я заворочался в яме, стараясь выбраться наружу, и когда мне это удалось, я превратился в настоящего снеговика. Анка приползла ко мне сверху, ухитрилась как-то не провалиться, хотя была, наверное, тяжелее меня. Она тащила меня за руки, и наконец мы выбрались на ровное место, задыхаясь от смеха и одновременно от усталости. Затем она отряхивала с меня снег, и в какой-то момент мы разом прекратили смеяться, потому что оказались вдруг очень близко друг от друга. Я чувствовал, как превращаются в воду снежинки на моих губах, от ее неровного разгоряченного дыхания. В ее изумрудных глазах плясали крошечные золотые рыбки.
Мы застыли, как два снежных изваяния, усевшихся в снег. Анка больше не смеялась, даже не улыбалась, но ее рот чуточку открылся. Еще мгновение, и я бы не сдержался и поцеловал ее.
Но тут из-за леса, совсем близко, раздались выстрелы. Анка вздрогнула, отодвинулась, я моментально ощутил пронизывающий холод и вспомнил, кто я и почему мы тут оказались. Стараясь не глядеть ей в глаза, будто натворил что-то нехорошее, я вернулся к «Бурану» и вернул его в рабочее положение. К великому счастью, ничего не сломалось. Нам оставалось всего несколько ярдов до края «лыжни», а дальше обманчиво-ровный откос обрывался вертикальной стеной. Я понял, что едва не погубил обоих. Б баке находилось достаточно горючего для взрыва. Когда я отряхивал сиденья и сметал ледяное крошево с приборов, мои руки тряслись.
Прошло совсем немного времени, и я увидел старика в летной куртке. Он стоял на выпирающей из-под снега каменной гряде, похожей на гребень стегозавра, и смотрел на нас. Сразу за его спиной волнистыми уступами круто поднимались пихты. Само собой, старик услышал рокот мотора задолго до нашего появления. Я порадовался, что он не спрятался, потому что преследовать его в чаще, на крутом подъеме, мы бы не сумели. А подъем был очень крутым. Я постарался представить наше местоположение относительно деревни и понял, что бывал в этих краях всего лишь раз позапрошлым летом. Мы приезжали сюда с отцом верхом, и с нами еще двое мужчин со своими сыновьями.