Пасынки Джихада
Шрифт:
И зажил Вася на вражьей базе. Но жил он там недолго. В первые же сутки разобрался с системой охраны, сделал вывод: просто так удрать не получится. Нормальные «духи» попались, хорошие солдаты. Тридцать процентов личного состава постоянно бодрствуют (всего на базе около сотни бойцов), на четырёх точках по периметру дежурят снайперские пары, как стемнеет, включают ночную импортную оптику. База располагается так, что на километр вокруг всё просматривается, и сектор наблюдения каждого поста перекрывается двумя другими. В общем, чтобы затушить сразу три поста, к Васе в комплект нужно как минимум ещё четверо хорошо обученных воинов.
Однако надо что-то
Дождавшись «собачьей вахты» [9] , прихватил наш хлопец молоток, вылез из своей норы — типа, до ветру, подкрался к северному посту и затаился.
9
Последняя ночная смена, примерно с 4 до 6 утра.
Сидят двое в окопе, что на самой верхушке перевала, не спят. Один в прицел местность созерцает, другой по «кенвуду» [10] радиоперехватом балуется. Перекличка у них в 00 каждого часа — ещё раньше заприметил, так что времени навалом.
Скользнул Вася в окоп и с ходу произвёл два снайперских удара молотком — только черепа хрустнули. Нашарил впотьмах обмундирование на остывающих трупиках, экипировался под завязку, с одного ботинки снял [11] — всего-то на номер больше.
10
«Духи» постоянно слушают наши частоты и нередко, скуки ради, болтают с нашими связистами. Типа, рус, сдавайся, принимай ислам. Или домой уходи… не фиг тут торчать за такие гроши.
11
В норме пленных разувают и дают какую-нибудь рванину… ноги перемотать (а то и вообще ничего не дают). Это не мародёрство, а разумная необходимость. В таком виде даже самый отъявленный ремба… наполовину калека, по горам может перемещаться только с черепашьей скоростью.
Ну вот, жить можно. Осмотрелся разведчик через импортную оптику, оценил ситуацию. Сектора восточного и западного постов на треть врезаются в полосу наблюдения поста северного. Грамотный командир у «духов», всё продумал. Пока расшлёпаешь один пост, второй обязательно подымет тревогу.
Горько вздохнул Вася: да, жить, конечно, можно, но… недолго. До следующей радиопереклички.
— Тридцатый — Крюку, — прорезался Вася, выставив частоту начальника артиллерии группировки. — Держи площадь…
И назвал координаты базы «по улитке» — с точностью до десятка метров.
— Давай изо всего, что есть, сосредоточенным, без пристрелки. Координаты — верняк.
— Да в рот вас по носу, дорогой друг, — вполне резонно отреагировал сонный артиллерист. — Ходют тут всякие…
Реакция глубоко оправданная: мало ли кто там шалит в эфире? О Васиной миссии знали лишь единицы, боялись утечки информации.
— Позвоните в разведку, возьмите подтверждение, — попросил Вася. — Только быстро! В любую секунду на частоту сядут — если
— Это точно ты? — артиллерист никуда звонить не стал, но слегка засомневался — рация, разумеется, искажает голос, но интонация и стиль речи показались знакомыми. — Ну-ка, скажи ещё что-нибудь?
— Шевелите булками! — разъярённо зашипел Вася. — Каждая секунда дорога! Не заставляйте меня думать, что артиллерия — это жопа группировки!
— Это ты! — обрадовался артиллерист. — Ага! Щас дадим — мало не покажется.
— Вот-вот, — заспешил Вася. — Бросайте меня, звоните на батареи. Дайте из всего, что есть, и долбите без передышки, пока не рассветёт.
— Ты что — прямо на координатах?
— Ага.
— Ты что — самоубийца?! Давай, отходи — щас начнётся! У тебя есть пять минут, чтобы добраться до ближайшего укрытия.
— Ага. Всё, отхожу — удачи вам…
А отходить-то некуда, сами понимаете. Если до начала артналёта сунешься вниз с перевала — снайпера в четыре смычка из тебя решето сделают. Обратно в лагерь — получим фарш без упаковки. Представьте себе, что тут будет твориться, когда начнут засаживать сразу с трёх десятков орудий, с частотой 5–8 выстрелов в минуту!
Вася отложил рацию и автоматически, по привычке, начал считать. Нормативное время — пять минут. Обратный отсчёт. Начинаем с трёхсот и — вниз. Если до единицы ничего не придумали, принимаем православную позу упокоения (кто не в курсе — это лёжа на спине, руки скрещены на груди, глаза закрыты, пульс отсутствует, температура тела равна температуре окружающей среды).
Посмотрел разведчик через оптику ещё разок, ощупывая смятенным взором прилегающую местность. Ближайшая складка, способная реально защитить от разрыва гаубичного снаряда — в трёхстах метрах ниже поста, если по дороге рвануть из лагеря. Прямо сейчас ломиться нельзя, смотри выше. А когда засвистит, уже поздно. Услышал свист, считай — секунд через десять рванёт. А тут нужна как минимум минута.
Прикинул Вася: и так плохо, и этак дело дрянь. Ситуация — полный тупик.
— Двести шестьдесят… Вот это жопа, так жопа, — скорбно прошептал Вася. — Последняя жопа уходящей зимы. Обидно-то как! Свои же и заколбасят!
И вдруг нащупал в трофейной «разгрузке» огрызок сигары, зажигалку и плоскую бутылку с хорошо пахнущим алкоголем.
— Двести сорок девять… Оп-па! Ну-ка, ну-ка… Зажигалка металлическая, массивная, на ощупь — как будто фирменная зиповская. Горцы любят баловать себя шикарными вещицами. Сидит себе на пастбище, пасёт баранов, смолит гаванскую сигару по двадцать баксов за штуку и прикуривает от «зипы». Класс! И между делом прихлёбывает с горла «Белую лошадь».
Курить и пить виски Вася не собирался — обстановка как-то не располагала, а между делом более подробно обыскал трупы. Снял с поясов боевые ножи, достал из нарукавных карманов курток два ИПП [12] и на десять секунд напряг лоб.
— Двести тридцать один… А почему бы и не попробовать? — решил разведчик спустя десять секунд. — Всё равно помирать — хоть так, хоть этак.
Выбравшись из окопа, Вася прилип к камням и гюрзиным зигзагом зашуршал обратно в лагерь. Объект — джип Беслана Атаева, стоит у крайней землянки слева, в ста метрах от северного поста.
12
Индивидуальный перевязочный пакет.