Пасынки зинданов (Мир, которго нет)
Шрифт:
– А вы что же от своего мага-то бежите?
– ни с того ни с сего спросил крестьянин и выжидающе уставился на Яна.
– Ох, бежим! Так далеко уже убежали, что и мест не упомнить. Наши места болотным волшером звались.
– Не знаю такого, - недоверчиво сказал Артем, наливая еще по стопарику
– Потому и не знаешь, что мы все лесами, да лесами. Не знаю, сколько уж и волшеров прошли. А жизнь у нас была – сплошное рабство и нищета. Лучше в дороге сдохнуть, чем так жить, - дальше Ян врал, как мог, а хозяин все въедался своей недоверчивой мыслью в мелкие детали. Тогда гость вдруг сообразил: надо врать по крупному, чтобы тебе поверили.
Он рассказал сказку про то, как болотный маг съедал крестьянских девиц и разводил сумасшедших
Это прошло на ура. Удивленный враль только заметил, как после его рассказа над столом зависла мертвая тишина. Все заворожено слушали бредятину, и создавалось впечатление, будто даже Сашенька поверила его басням. С этого момента он стал бесспорным лидером коллектива и впоследствии все домочадцы по очереди, время от времени приставали к нему с уточняющими вопросами на счет длины зубов драконов и количества поедаемых магом девушек или яиц.
Другой проблемой стало, как и предполагал Ян, неравнодушие хозяина к новой батрачке. Однако изрядная скученность мешала тому приставать к Сашеньке. Спать улеглись рядком прямо на полу в горнице. Ян, видя расположение Саш друг к другу, хитро усмехнувшись, лег прямо посреди комнаты, указав Алексу лечь рядом и поместить Сашеньку у стены. Так что девушку «прикрывал» от посягательств «брат», а уж их обоих прикрывал «дядюшка» Ян. Хозяева спали в светелке, а дети на полатях у печи...
Саша тихо лежала у стенки и прислушивалась к дыханию Алекса. Мысли слепо бились о стену беспамятства, как ночные мотыльки в освещенное окно. Она чувствовала, как их закручивает волна новой жизни и у них складываются какие-то отношения, но обычно, связи между людьми строятся на опыте их жизни. И какой-то опыт у нее был – она могла сказать, что и как надо делать в разных ситуациях. У нее было четкое отношение ко многим вещам и событиям, но конкретные факты были словно стерты из ее головы. Она чувствовала, что Алекс оказался точно в таком же состоянии одинокой души, выброшенной прихотью судьбы на берег чуждого мира. И это общее, какое-то ущербное состояние их внутреннего мира сближало сильнее любых внешних обстоятельств. Даже Ян не был так обделен – он хоть что-то помнил из своей прошлой жизни, а им было просто не на что опираться в своих мыслях и поступках. Она вдруг ощутила такую смертную тоску по неизвестному, утраченному ей миру, что слезы сами навернулись на глаза. Вдруг она ощутила легкое касание и поглаживание по волосам.
– Не грусти, я всегда буду с тобой рядом! – раздался еле слышный шепот в самое ухо.
Она, не выдержав, повернулась лицом к Алексу и уткнулась ему в рубашку, совсем разрыдавшись. Но теперь это были слезы облегчения, смывавшие тяжесть одиночества с ее души. Она прижалась к парню и затихла, как маленький ребенок, нашедший спасительное прибежище в объятиях мамы или папы. Кто были ее родители? – она не знала. Теперь Алекс заменил ей и родителей и весь прошлый мир. Они молчали. Юноша только тихонько поглаживал ее волосы, ни о чем не спрашивая и как бы молча отвечая на все ее незаданные вопросы. Ей было так с ним хорошо! Ее душа сейчас просто отдыхала, забыв обо всех тяготах и страхах неласкового мира. Она несколько раз порывалась что-то сказать или спросить, но останавливалась, понимая напрасность слов. Наконец в ней созрело то, что она хотела обязательно сказать Алексу. Она приподнялась и, потянувшись вплотную к его уху, шепнула:
– Саша, спасибо тебе за все.
– За что, милая моя? – послышался удивленный шепот.
– За все! За то, что ты есть, за то, что ты понимаешь меня без слов, за то, что ты снял с меня камень тоски и одиночества, – с жаром прорвались все ее чувства наружу.
– Но за это не надо благодарить. Ведь я люблю тебя и получаю те же чувства взамен. Без тебя мне в этом мире было бы так же одиноко, - Алекс отважился и, найдя в темноте Сашенькино еще мокрое от слез лицо, осторожно поцеловал ее, почувствовав, как ее губы встрепенулись от переживаний, но не отодвинулись, а наоборот, ласково приоткрылись ему навстречу.
– Да, ты прав, я просто буду благодарить судьбу, а тебя любить, так же, как ты меня, - шепнула счастливо девушка, когда они все-таки разомкнули уста, чтобы вздохнуть. Они еще долго шептались и уснули, найдя друг в друге так нужную им опору в этом чужом для них мире.
***
Уснув, как бревно, Ян где-то посреди ночи почуял, что самогон оказался неплохим мочегонным средством. Приподнявшись на локте чтобы выбраться «до-ветру», он прислушался – похоже все спали. Ян улыбнулся – в темноте просматривалось, что Алекс совсем не по-братски обнимал во сне свою «сестру», доверчиво прильнувшую к нему всем телом. Их отношения довольно быстро развивались. «Надо бы их поутру разбудить до того, как проснутся хозяева, чтобы те не подумали, бог знает чего».
Утром хозяйка все-таки встала первой, тихо выйдя из-за занавески, прикрывающей вход в светелку. Но и ребята не подкачали. Когда Ян открыл глаза, услышав легкие хозяйкины шаги, он быстро приподнялся, с одной панической мыслью: «Только бы молодежь не застукали!» Но ребята оказались молодцами – хотя и спали рядом, но уже без тесных обниманий – прямо, как настоящие брат с сестрой. В принципе, можно было бы не врать на счет их братских отношений с самого начала, но Ян не мог без их согласия объявить их крестьянам мужем и женой. Тогда бы им действительно, пришлось бы спать вместе, а он чувствовал, что ребятам нужно время, чтобы постепенно пройти все те восхитительные этапы любви, какие проходят молодые и чистые души, да еще если борются при этом со всякими трудностями. Хотя бы с такими, как эта ночевка «по стойке смирно», когда «близок плод, да не укусишь». На счет близкого плода он, правда, ошибался, и совсем не в отношении Саш…
С работами, не смотря на опасения, не возникло больших сложностей. Они просто соглашались с хозяином на любой труд, и оказалось, что их руки помнят те работы, про которые они ничего не знали. Так, Ян неплохо управился с косой, а Саши сносно ходили за коровами и работали на огороде. Единственно, что не выдерживало – это их руки. К вечеру все могли пощеголять новенькими мозолями. Ян уговорил хозяина, что они не были привычны к таким работам, в основном занимаясь изготовлением резины, поэтому и набили мозоли. Так что на следующий день они сменили виды работ и сумели заработать мозоли на новых местах, зато старые, при этом, немного зажили. А по ночам Ян бдел над молодежью, разнимая их иногда на приличествующее расстояние перед побудкой, чтобы не застукали хозяева.
На вторую ночь он сам столкнулся с одной молодой и горячей проблемой. Вернувшись из своего турне до-ветру и ложась в темноте, он с удивлением заметил, что его место кем-то занято. Он наклонился, чтобы рассмотреть, кто там, и его шею внезапно обвили горячие и ласковые руки. Он пошарил рукой и наткнулся на не менее горячее и упругое женское тело. «Ах ты, рыжая бестия! Твой же папочка нас застукает!» - только успел подумать он и хотел уже начать ругаться шепотом, как его губы залепил страстный поцелуй. Оторвавшись от губ юной насильницы, он зашептал, теряя всякий контроль, ей в самое ухо:
– Тебя же батька заругает.
– Не боись, ты у меня не первый! А папка, слышишь, как храпит? Хоть галопом по горнице скачи!
– страстно прошептали в ответ мягкие губы, а шаловливые ручки нетерпеливой девушки уже гуляли по всем его достоинствам и недостаткам.
Яну нечего было возразить на такой железный логический довод, и он покорился могучему велению изголодавшегося тела, буквально упав в девичьи объятия. Может, спустя какое-то время ему и стало немного стыдно, но в тот момент он просто ничего не соображал. Все ли обитатели и гости дома проснулись от их далеко не мышиной возни, оставалось только догадываться.