Пасынок судьбы. Искатели
Шрифт:
Паганель внимательно выслушал меня, вздохнул, раскурил трубку и сказал:
– Николенька, хотя и без диплома, был, пожалуй самым одаренным из нас искателем. Даже Профессор, Денис Иванович, не обладал такой интуицией и чувством… м-м-м…историчности, что ли, как ваш друг, Сергей. А уж Денис Иванович еще в конце семидесятых считался крупнейшим археологом в стране. Н-да, какая нелепая смерть! Милиция, конечно же, убийцу не найдет – слишком мало улик. Дело закроют, и оно уйдет в архив…
Клубы ароматного дыма от трубки, причудливо извиваясь, поднимались к потолку и исчезали, втянутые встроенным в стену вентилятором.
Мы молчали. Каждый думал о своем. Вошла Зоя, деловито помешала в кастрюльках,
– Э, голубчик! У вас же травма, Боря мне рассказал про ваши злоключения в метро. Старый я склеротик, как я мог забыть! Сейчас я вас полечу.
Я попытался отшутится – не очень-то я верю во всякие экстрасенсные дела – но Зоя взяла меня за руку и доверительно сказала:
– Папа имеет диплом мануального терапевта, подписанный самой Джуной! Не упрямьтесь – вам сразу станет легче!
Я покорно сел, закрыл глаза и только по изменению светлых и темных пятен понял, что Паганель водит руками над моей головой. Потом мне стало спокойно, я неожиданно вспомнил наш городок, липы и клены возле школы, маму, встречавшую меня – первоклассника после первого в моей жизни урока, торт «Наполеон» на седьмое ноября, велосипед, подаренный мне на Новый год и не поместившийся под елкой. Папа вытащил его на балкон и замаскировал снегом. Помню, я здорово изумился – откуда Дед Мороз знает, что я хотел именно велосипед? Мне тогда было восемь…
– Ну, как наш больной? – голос Бориса вернул меня к действительности. Искатель вошел в кухню, улыбаясь. Зоя уже раскладывала по тарелкам истекающие соком голубцы с румяной поджаристой картошечкой.
Паганель легонько провел рукой по моим волосам, словно стер что-то, и я окончательно очнулся.
– Как голова? – спросил Борис, усаживаясь за стол и подмигивая.
Я осторожно покрутил шеей, моргнул – удивительно! Ни звона, ни мельтешения черных пятен перед глазами – как будто ничего и не было! И ощущение ворчащейся в небе надо мной громадины тоже куда-то исчезло…
Видимо, вид у меня был здорово дурацкий – Зоя так и покатилась со смеху, а Паганель, улыбаясь, сказал:
– Постарайтесь какое-то время резко не вставать. У вас, Сережа, сотрясение мозга, довольно сильное. Я снял все болевые ощущения, подлечил, как смог, но все же желательно избегать сильных физических нагрузок и побольше спать.
– Спасибо! Вы просто волшебник! – я искренне поблагодарил Паганеля, но он отмахнулся, мол, пустяки.
Мы с Борисом взялись за вилки, хозяева за компанию с нами тоже съели по голубцу, обстановка была непринужденной, словно бы мы встречались и вот так ужинали каждый день, а вернее, ночь – было уже к полуночи.
Вообще, этот поздний ужин запомнился мне на всю жизнь, своей теплотой, уютностью, комфортностью – удивительно, насколько иногда легко и хорошо бывает с людьми, о существовании которых ты еще вчера даже и не подозревал!
Правда, я заметил, что Борис далеко не равнодушен к Зое. Его знаки внимания, хотя и очень тактичные, все же не были просто обычной вежливостью. И странное дело – где-то в глубине души меня словно кольнуло давным-давно забытое чувство ревности. Правда, я тут же взял себя в руки: во-первых, они давно знакомы, на чужой каравай…, а во-вторых, даже если и разевай – против ироничного, ладного Бориса у меня нет никаких шансов – с женщинами я обычно теряюсь, начинаю мямлить и смущаться…
После ужина Зоя взялась за уборку, мы с Борисом ринулись помогать – но хозяин, взяв нас под локотки, со словами: «Богу – богово, а кесарю – посуда!», повел
Бедная Зоя, оставшаяся один на один с горой грязной посуды, одарила своего папу далеко не ласковым взглядом, сообщила, что завтра у нее первая пара, поэтому на завтрак пусть никто не рассчитывает, она не успеет ничего приготовить. Мы дружно согласились, пожелали Зое спокойной ночи и двинулись вслед за хозяином.
Квартира Паганеля была огромна и здорово напоминала музей. Все стены в комнатах, коридорах, прихожей были заняты картинами, полочками с какими-то статуэтками, глиняными, металлическими, стеклянными сосудами, книгами. Старинная резная мебель темного дерева, громадные книжные шкафы с гранеными стеклами – я вдруг почувствовал себя в девятнадцатом веке, в особняке какого-то вельможи, не хватало только дворецкого в ливрее – открывать перед нами двухстворчатые темно-коричневые двери с медными ручками.
Пройдя через прихожую, мимо закрытых дверей в спальню и гостевую (Паганель по дороге комментировал, как заправский гид, где что находится), мы вошли в гостиную. Удивительное дело: старинная мебель, резная, солидная, даже вальяжная, прекрасно гармонировала с ультрасовременным японским телевизором, плоский полутораметровый экран которого отразил высоченного Паганеля и наши с Борисом комичные силуэты в закатанных хозяйских штанах.
Кабинет Паганеля, большая квадратная комната, поразил меня еще больше. Множество стеллажей с книгами, огромный дубовый стол, кожаные кресла. В углу – компьютер, по светящемуся экрану которого ползла зеленая надпись: «Не забудьте выключить телевизор! Пик-пик-пик…». Старинный глобус в медной станине – и археологические находки. Они были везде – на полках, на столе, среди книг. Оружие, фигурки людей и животных, фрагменты статуй, шлемы, кольчуги, какие-то цепочки, керамические таблички, кувшины… Всего сразу и не углядишь. В углу стоял манекен, одетый в средневековые рыцарские латы, на стене под стеклом разместились старинные пищали, пистолеты, оправленные в серебро, мечи, кинжалы, сабли, шпаги…
Хозяин кабинета сел к столу, мы устроились напротив, сразу утонув в кожаных объятиях кресел. Паганель собрался с мыслями, кашлянул и негромко произнес:
– Погиб наш друг и коллега, Николенька… Светлая ему память… Денис Иванович в коме, я очень волнуюсь за него – все же шестьдесят лет не сорок, здоровье уже не то. Будем надеется, он выкарабкается. Связующем звеном в этой трагической цепочке является тот самый амулет, который вы, Борис, так неосмотрительно извлекли из бокса. Мы с вами взрослые образованные люди, в чертовщину не верим, и правильно делаем. Но существует множество вещей, мягко говоря, не укладывающихся в рамки классической науки. Кстати, индикатор негативной энергетики, «мельничка», как вы ее называете, могла среагировать не обязательно на амулет – наши дома, например, особенно в шестидесятые-семидесятые годы, строились из панелей, а в бетон в качестве наполнителя шел и гравий, и шлак, и всякие отходы. Окажись там какой-нибудь источник радиации – скажем, кусок облученной породы, и наша «мельничка» четко на него среагирует.
Я почувствовал, как неприятный холодок снова подбирается к сердцу:
– Вы хотите сказать, что у меня в квартире есть источник радиации?
– Сергей, я не хочу вас заранее напугать, но в первую очередь мне придется проверить ваше жилище, затем осмотреть амулет – до этого я не смогу уверенно сказать, с чем мы имеем дело.
Борис при упоминании амулета напрягся и проговорил, глядя в темное окно, по которому сбегали дождевые капли:
– Максим Кузьмич! Может быть, лучше вообще не доставать больше этот треклятый амулет? Зароем его где-нибудь в лесу, как и просил перед смертью Николенька! Слишком много опасных случайностей связано с этой вещью.