Патология общественной жизни
Шрифт:
Остановимся.
Сколько людей — столько походок! Пытаться описать их все означало бы стремление найти все ответвления порока, все смешные стороны общества; для этого нужно обойти все слои общества: низшие, средние и высшие. Это мне не по силам.
Из двухсот пятидесяти четырех с половиной человек (ибо безногого калеку я считаю за полчеловека), прошедших передо мной, ни один не двигался грациозно и непринужденно. Я вернулся домой в отчаянии.
«Цивилизация портит все! Она лишает естественности все, даже походку! Не совершить ли мне кругосветное путешествие, дабы изучить повадку дикарей?»
Я говорил себе эти грустные и горькие слова, стоя у окна и глядя на Триумфальную арку на площади Звезды, которую крупные министры с мелкими идеями, сменявшие друг друга начиная с господина Монталиве-отца и кончая господином Монталиве-сыном [210] , еще не знали, чем завершить, хотя было бы так просто увенчать ее наполеоновским орлом — великолепным
210
...начиная с господина Монталиве-отца и кончая господином Монталиве-сыном... — Жан Пьер Башассон, граф де Монталиве (1766—1823) был министром внутренних дел в 1809—1814 г.; его сын Март Камиль де Монталиве (1801—1880), сразу после Июльской революции принявший сторону нового правительства, стал министром внутренних дел в министерстве 2 ноября 1830; 13 марта 1831 г. сделался министром просвещения и вероисповеданий, а 27 апреля 1832 г. вновь вернулся к внутренним делам: впрочем, в момент выхода «Теории походки» Монталиве-младший не занимал никакого министерского поста. В роялистских кругах к нему относились с пренебрежением (ср. в «Замогильных записках» Шатобриана, кн. 36, гл. 6: «Реставрация сделала г-на де Монталиве пэром, но не смогла сделать его умным человеком»).
211
...с клювом, обращенным в сторону своего владыки. — То есть в сторону Вандомской колонны, на вершину которой была в 1833 году возвращена статуя Наполеона. Триумфальную арку на площади Звезды начали строить в 1806 году по приказу Наполеона, торжественное же ее открытие произошло лишь в 1836 году, через три года после написания «Теории походки». Иронию Бальзака вызывает тот факт, что Июльская монархия объявляет себя в какой-то степени наследницей наполеоновской империи, не имея на то никаких оснований.
Стерн первым заметил [212] этот печальный жест у людей, которые хоронят свои иллюзии. Я подумал о том, как величаво, как отважно орлы распускают крылья, и вдруг заметил козочку, играющую на траве с котенком. За оградой сада бегала собака; страдая, что не может принять участия в игре, она носилась взад-вперед вдоль ограды, визжала, прыгала. Время от времени козочка и котенок прерывали игру и смотрели на собаку с сочувствием. Я всерьез полагаю, что многие животные — христиане, вероятно, взамен тех христиан, которые сущие звери.
212
Стерн первым заметил... — «В шедевре Аристотеля сказано, что «когда человек думает о чем-нибудь прошедшем, — он опускает глаза в землю, — но когда он думает о будущем, то поднимает их к небу» (Жизнь и мнения Тристрама Шенди... Т. II, гл. VII).
Вы думаете, я отклоняюсь от темы своей «теории походки»? Дайте мне закончить мою мысль.
Эти животные были так грациозны, что для их описания потребен талант Шарля Нодье [213] , изображающего ящерицу, красавца Кардууна, который то прячется, то выползает на солнце, тащит к себе в нору золотые монеты, принимая их за ломтики сушеной моркови. Это мне, конечно, не под силу! Я пришел в растерянность, с восхищением наблюдая за горячностью козы, за бдительной хитростью кота, за изящным очерком головы и туловища собаки. Нет животного, которое не было бы интереснее, чем человек, если взглянуть на него философски. В животном нет ничего фальшивого! Это заставило меня одуматься, и наблюдения относительно походки, которые я собирал в течение нескольких дней, предстали передо мной в довольно грустном свете. Какой-то насмешливый чертик услужливо подкинул мне омерзительную фразу Руссо [214] :
213
...талант Шарля Нодье... — Речь идет о сказке «Золотой сон» (1832).
214
...омерзительную фразу Руссо... — Цитата из первой части «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми» Жан-Жака Руссо (1755).
«Человек, который размышляет, — испорченное животное!»
Тогда, возвращаясь к горделивой осанке орла, к облику походки каждого животного, я решил основывать истинные законы моей теории на углубленном изучении повадок животных. Я опустился до гримас человека, я поднялся
И вот результат моих анатомических изысканий относительно движений:
Всякий жест что-либо выражает, и выразительность его идет от души. Неестественные движения коренятся прежде всего в природе характера; неловкие движения происходят от привычек. Монтескье, думая, что говорит только о ловкости, в шутку сказал: «Это удачное распределение сил в человеке» — и тем самым дал определение грации.
Животные грациозны в своих движениях и никогда не тратят сил больше, чем им нужно для достижения цели. Простодушно выражая свою мысль, они никогда не бывают ни неискренними, ни неловкими. Вы никогда не ошибетесь, толкуя движения кота: сразу видно, хочет ли он играть, собрался убежать или изготовился к прыжку.
Итак, чтобы хорошо ходить, человек должен держаться прямо, но не так, будто он аршин проглотил, он должен научиться ставить ноги по одной линии, не уклоняться слишком сильно ни вправо, ни влево от своей оси, незаметно вовлекать в движение все тело, легонько покачиваться, дабы равномерным колебанием разрушить потаенную мысль жизни; наклонять голову, менять положение рук, когда он останавливается. Так ходил Людовик XIV. Эти принципы вытекают из описаний, сделанных писателями, которые, на мое счастье, обратили внимание не только на наружность этого великого короля.
В юности выразительные жесты, интонации голоса, гримасы физиономии ни к чему. В эту пору вам не нужно проявлять любезность, остроумие, развлекать, сохранять инкогнито. Но в старости следует более рачительно относиться к возможностям движения; вы принадлежите к светскому обществу постольку, поскольку приносите ему пользу. Когда мы молоды, нас и так видно; на старости лет нам надо приложить усилия, чтобы обратить на себя внимание: это прискорбно, но это так.
Плавность движений для походки то же, что простота в одежде. Животное обыкновенно двигается плавно. Поэтому нет ничего смешнее, чем размашистые жесты, рывки, громкие пронзительные крики, торопливые поклоны. Вы приходите полюбоваться водопадом, но ненадолго, меж тем как на берегу глубокой реки или озера можно сидеть часами. Поэтому вертлявый человек похож на болтуна, все его избегают. Чрезмерная подвижность никому не пристала, и только матери могут выносить беготню своих детей.
Человеческое движение — как бы стиль тела, его надо долго шлифовать, чтобы привести к простоте. В поступках, как и в мыслях, человек всегда идет от сложного к простому. Дать детям хорошее воспитание — значит сохранить их детскую непосредственность и не дать им подражать излишествам взрослых.
В движениях есть гармония, законы которой строги и незыблемы. Если вы, рассказывая историю, вдруг повышаете голос, разве это не то же, что сильный взмах смычком, который режет ухо слушателей? Если вы делаете резкое движение, вы будоражите их. В манере держать себя, как и в литературе, секрет прекрасного заключается в переходах.
Обдумайте эти принципы, примените их — и вас ждет успех. Почему? Никто не знает. О чем бы ни шла речь, невозможно дать определение прекрасному, но оно всегда чувствуется.
Изящная походка, мягкие манеры, ласковые речи неизменно пленяют слушателей и дают человеку посредственному огромные преимущества перед человеком незаурядным. Наверное, счастье — большой глупец! Талант, о какой бы области ни шла речь, связан с чрезмерными движениями, которые вызывают неприязнь, и замечательным преобладанием духа, которое определяет необычный образ жизни. Господство либо тела, либо духа, вечная рана обществ, приводит к этим физическим странностям, этим отклонениям, над которыми мы вечно насмехаемся. Лень турка, сидящего на берегу Босфора и курящего трубку, есть, несомненно, проявление высшей мудрости. Фонтенель, этот гений, обладавший недюжинной жизненной силой, который угадал, что движение надо разделить на мелкие порции, что ходить надо в гомеопатических дозах [215] , был по сути своей азиатом.
215
...в гомеопатических дозах... — Гомеопатия в 1833 году была модной новинкой; немецкий врач Самуэль Ганнеман (1755—1843), изобретший этот способ лечения, поселился в Париже в 1835 г., и только с этих пор гомеопатия получила во Франции полное признание.
«Чтобы быть счастливым, — сказал он, — надо занимать мало места и совершать мало движений!»
Итак, мысль есть сила, которая калечит наше движение, которая заставляет извиваться наше тело, которая своими деспотическими усилиями разрушает его. Она — великий растлитель рода человеческого.
Руссо высказал эту мысль в прозаической форме, Гёте в «Фаусте» — в драматической, Байрон в «Манфреде» [216] — в поэтической. Еще до них Святой дух, говоря о тех, кто идут без конца, пророчески воскликнул:
216
«Манфред» — герой одноименной драматической поэмы Байрона (1817), мрачный, разочарованный и имеющий на совести разбитое женское сердце, кончает жизнь самоубийством.