Патология общественной жизни
Шрифт:
II. Взгляд, голос, дыхание, походка равно выразительны; но поскольку человек не в силах уследить за всеми четырьмя различными и одновременными выражениями своей мысли, ищите то, что говорит правду, и тогда вы узнаете все о человеке.
Г-н С. [179] не только химик и капиталист, но еще и серьезный наблюдатель и крупный философ.
Г-н У. [179] не только финансист — он государственный муж. В нем есть нечто и от хищной птицы, и от змеи; он умеет усыпить бдительность сторожей и похитить сокровища.
179
Г-н С. — Арман Сеген (1768—1835), химик и промышленник, владелец нескольких кожевенных заводов, банкир Наполеона в эпоху Консульства (1799—1804), конкурент г-на У. — Габриэля Жюльена Уврара (1770—1846), гениального финансиста, отличавшегося большим обаянием
179
Г-н С. — Арман Сеген (1768—1835), химик и промышленник, владелец нескольких кожевенных заводов, банкир Наполеона в эпоху Консульства (1799—1804), конкурент г-на У. — Габриэля Жюльена Уврара (1770—1846), гениального финансиста, отличавшегося большим обаянием и светскостью обхождения (не случайно Бальзак повторяет в «Теории походки» уже использованное им в «Физиологии брака» сравнение Уврара с Алкивиадом). Сеген дважды (в 1803 и в 1806 годах) ссужал Уврара крупными суммами, затем преследовал по суду и даже добился его заключения в тюрьму за неуплату долга в срок; поэтому Бальзак сравнивает его с Шейлоком, жадным ростовщиком из трагикомедии Шекспира «Венецианский купец» (1596).
Когда два этих человека сталкиваются, разве их борьба не восхитительна — хитрость против хитрости, обвинения против обвинений, они пускают в ход самые невероятные измышления, в руках у них денежные расчеты, в голове — цифры.
Итак, однажды вечером они встретились у камина при свечах, ложь была у них на языке, на губах, на лбу, в глазах, в руках; они были вооружены до зубов. Речь шла о деньгах. Этот поединок состоялся во времена Империи.
Г-н У., которому к утру нужны были пятьсот тысяч франков, в полночь оказался рядом с С.
Вглядитесь хорошенько в С., человека твердокаменного, настоящего Шейлока, который, будучи хитрее своего предшественника, прежде чем дать в долг, потребовал бы в залог фунт плоти.
Вы видите, как У., банковский Алкивиад, человек, способный прибрать к рукам одно за другим три королевства, человек, способный убедить весь свет в том, что именно он сделал их богатыми, подходит и заговаривает с С. Посмотрите на них! Г-н У. как бы между прочим просит господина С. ссудить его пятьюстами тысячами франков на сутки, обещая ему вернуть их в таких-то и таких-то ценных бумагах.
«Сударь, — говорил г-н С. человеку, который рассказал мне этот важный для моих изысканий случай, — когда У. подробно описывал мне, в каких бумагах он собирается возвращать долг, левое крыло его носа слегка побелело. Я уже имел случай заметить, что всякий раз, когда У. лгал, левое крыло его носа белело. Таким образом, я понял, что мои пятьсот тысяч франков окажутся под угрозой...»
— И что же? — спросили его.
— А то же! — ответил он со вздохом. — А то, что этот аспид не отпускал меня полчаса; он вырвал у меня обещание ссудить ему пятьсот тысяч франков, и он их получил.
— Он вернул их?..
С. мог оклеветать У. Ненависть его была всем известна и давала ему на это право в эпоху, когда злые языки убивают врагов словом. К чести этого странного человека надо сказать, что он ответил: «Да».
Но это было сказано с досадой. Ему хотелось обвинить своего врага в очередном обмане.
Иные утверждают, что г-н У. умеет скрывать свои мысли и чувства даже лучше, чем г-н князь Беневентский [180] . Охотно верю. Дипломат лжет во имя чужих целей, банкир лжет ради собственной выгоды. Так вот, этот современный Бурвале [181] , который умеет потрясающе владеть собой: сохранять невозмутимость черт, спокойствие во взгляде, ровный голос, легкую походку, — не сумел совладать с кончиком своего носа. У каждого из нас есть какое-нибудь слабое место, где проглядывает душа: покрасневшая мочка уха, пульсирующий нерв, весьма красноречивая манера часто моргать, некстати пролегшая морщинка, многозначительно поджатые губы, дрогнувший голос, прерывающееся дыхание. Что делать? Порок несовершенен.
180
Князь Беневентский — Талейран; этот титул он получил от Наполеона в 1806 г.
181
Бурвале (наст. имя и фам. Поль Пуассон; ум. 1719) — лакей финансиста Тувенена, сделавшийся откупщиком и секретарем Людовика XIV; подобно Уврару, пережил немало превратностей: его огромное состояние конфисковали, сам он был брошен в тюрьму, но незадолго до смерти его освободили и даже возвратили ему часть состояния.
Итак, моя аксиома существует. Она подчиняет себе всю эту теорию; она доказывает ее важность. Мысль — как пар. Что бы вы ни делали, ей, при всей ее неприметности, нужно место, оно ей необходимо, и она занимает его, она заметна даже на лице покойника. Первый скелет, который я видел, принадлежал девушке, умершей двадцати двух лет от роду.
«У нее была тонкая талия, и она, верно, была грациозна», — заметил я врачу.
Он удивился. Расположение ребер и необъяснимая грация скелета сохранили следы походки. Существует не только сравнительная анатомия физических достоинств, но и сравнительная анатомия достоинств моральных. Применительно к душе, как и применительно к телу, деталь позволяет
Но люди гораздо простодушнее, чем они сами думают, и те, кто льстят себя надеждой, что умеют скрывать свою внутреннюю жизнь, — болваны. Если вы хотите скрыть свои мысли, ведите себя как дитя или как дикарь, учитесь у них.
На самом деле утаить свою мысль можно только тогда, когда она всего одна. Всякого сложного человека легко разгадать. Поэтому всех великих людей обманывают существа, которые гораздо ниже их.
Душа теряет в центростремительной силе то, что она приобретает в силе центробежной.
Ведь все лучи круга, в котором живут дикарь и дитя, сходятся к одной мысли, к одному желанию; жизнь их подчинена одной идее, и сила их зиждется на чудесной цельности их поведения.
Человек общественный должен постоянно двигаться от центра к разным точкам, расположенным на окружности; у него тысяча страстей, тысяча идей, и существует такое несоответствие между его сущностью и кругом его действий, что он в любой момент может быть уличен в слабости.
Отсюда великие слова Уильяма Питта [182] : «Если мне удалось столького добиться, то единственно оттого, что всякий раз я хотел добиться только чего-то одного [183] ».
182
Питт Уильям (1759—1806) — английский государственный деятель, премьер-министр Великобритании в 1783—1801 и 1803—1806 годах, убежденный противник революционной и наполеоновской Франции.
183
...хотел добиться только чего-то одного. — Воля и умение хотеть — ключевые понятия бальзаковской философии; подобно своему герою Луи Ламберу, сочинявшему «Трактат о воле», Бальзак был убежден, что все формы движения (чувства, жесты, идеи), иначе говоря, сама жизнь, — не что иное, как продукты воли, которую человек концентрирует, а в решающие моменты выбрасывает в пространство. Бальзаковская «энергетика» нашла свое самое яркое выражение в образе «шагреневой кожи», исполняющей желания, то есть волю, владельца, но при этом пожирающей его жизнь; так Бальзак доказывает материальность воли. Проблема безволия была одной из главных проблем романтической эпохи; мыслители, исследовавшие недуг тогдашних «сыновей века», видели один из его источников именно в неумении желать; напротив, любимые герои Бальзака превосходно умеют желать, изъявлять свою волю.
Пренебрежение правилом этого министра породило простодушный язык походки. Кто из нас, когда ходит, думает о ходьбе? Никто. Более того, все гордятся тем, что мысли их в это время заняты чем-нибудь другим.
Но прочтите записки путешественников, ближе всех наблюдавших племена, которые совершенно напрасно называют дикими; почитайте барона Ла Онтана [184] , который побывал у могикан задолго до Купера, и вы увидите, к стыду цивилизованных людей, какое значение придавали варвары походке. Дикарь в присутствии себе подобных совершает только медленные, степенные движения; он по опыту знает, что чем сдержаннее внешние проявления, тем непроницаемее мысль. Отсюда следующая аксиома:
184
Ла Онтан Луи Арман де Лом д'Арс, барон де (1666 — ок. 1715) — французский путешественник и литератор, восславивший жизнь дикарей в девственных лесах в «Диалоге г-на барона де Ла Онтана и американского дикаря» (1704). Бальзак называет его предшественником американского писателя Джеймса Фенимора Купера (1789—1851), автора пенталогии о Кожаном чулке, куда входит роман «Последний из могикан» (1826). В «Письмах о литературе, театре и музыке» (1840) Бальзак дал творчеству Купера подробную оценку, очень лестно отозвавшись о его описаниях природы и весьма скептически — о психологическом анализе.
III. Покой — молчание тела.
IV. Медленное движение по сути своей величественно.
Вы думаете, человек, чье появление, по словам Вергилия [185] , успокаивало бунтующую чернь, выбегал к мятежникам вприпрыжку?
Таким образом, мы можем в общих чертах утверждать, что экономия движений есть средство придать походке и благородство, и грацию. Разве человек, который ходит быстро, не выдает тем самым отчасти свой секрет? Он торопится. Доктор Галль заметил, что вес мозга и число его извилин у всех мыслящих существ соотносится с темпом их жизни. Чем медленнее они двигаются, тем тяжелее их мозг и больше число извилин. У птиц мало мыслей. Люди, которые привыкли быстро ходить, как правило, имеют яйцевидную голову и плоский лоб. Впрочем, человек, который много ходит, рано или поздно неизбежно опускается до уровня умственного развития танцора Оперы.
185
...человек, чье появление, по словам Вергилия... — В «Энеиде» Вергилия (I, 143—149) описание Нептуна, усмиряющего смятенное море, сопровождается сравнением:
Так иногда средь огромной толпы возникает внезапно Бунт, и безродная чернь, ослепленная гневом, мятется.