Патрициана
Шрифт:
– И там есть на что посмотреть, – уклончиво ответила Лемера, – однако, порой так насмотришься на свободных мужчин, что появляется желание полюбоваться на рабов. Взгляните, к примеру, на того, – Лемера цапнула с подноса ещё одну виноградину и ткнула пальцем в черноволосого южанина, чьи широкие плечи сейчас украшал короткий плащ.
– Помилуйте, прелестная, он же раб! Как можно предпочесть свободному мужчине – жалкую вещь?
Лемера, не скрывая презрения, посмотрела на собеседника.
– Боюсь, мы с вами по-разному понимаем это слово – «мужчина», – заметила
– Времена Катула давно прошли, – ответил Луцио, пристраиваясь к мальчишке, державшему поднос. Одной рукой он подхватил с подноса горсть виноградин, а другой хлопнул раба по заду, так что тот подпрыгнул на месте, едва не растеряв всё, что держал в руках. – Настоящего мужчину определяют деньги и власть. А для того, чтобы умирать, можно найти и более дешевый материал.
Лемера не стала спорить, она снова посмотрела на рабов и произнесла:
– А игрища вы устраиваете хорошо. Ни в одном другом театре не найдёшь столько знатных и богатых господ… и столько красивых и мужественных рабов. Каждый получает своё.
– И столько прелестных гетер, моя дорогая, – с усмешкой заметил Луцио.
Лемера поджала губы.
– Гетеры – отличный способ привлечения господ, – заметила она, – но сколь прелестны они, когда мужчины у их ног, столь же опасны могут быть, если их оскорбить.
Луцио негромко рассмеялся, но в голосе его прозвучала нервозность.
– Я вовсе не намеревался вас обижать.
– Я слышала, нынче на арене две сенсации. Об одной вы уже сказали, и её я наблюдаю достаточно часто. О другой же я, как и многие, только наслышана.
– О, – Луцио расхохотался, – значит, сегодня вы увидите её. Надеюсь, не будете разочарованы, красотой там и не пахнет. Не хотите ли сделать ставку? Сегодня будут драться два снежных барса. А вы, госпожа Хейд?
Лефендорф вздрогнула и замерла, стараясь не выдать себя. Досчитала до пяти и только затем медленно обернулась к дверям.
Велена блистала. Её парадная тога из синего шёлка сидела слегка небрежно. Плотные складки тяжёлой ткани скрывали руки ровно настолько, чтобы оттенять тонкие длинные пальцы. Длинные чёрные волосы лежали на плечах так, будто она только что отошла от зеркала. «Женщина не может быть так красива», – подумала Лефендорф, но, к сожалению, она знала: эта – может и должна. Велена Хейд не только была её самой близкой подругой. С тех самых пор, как эти двое познакомились, Велена вызывала у Лемеры восхищение и зависть. «Впрочем, е й завидует весь Рим», – успокаивала себя Лемера. И всё же избавиться от болезненного чувства собственного несовершенства в обществе любимой подруги никак не могла.
– Тоже желаете увидеть снежного барса, патрициана? – Лемера легко улыбнулась и повернула голову так, чтобы Велене не удалось поймать её взгляда.
Патрициана замешкалась с ответом. Это было странно – сколько эти двое были знакомы, Велена Хейд всегда знала, что сказать.
– Императорская чета желает посмотреть на Барса. А я желаю того, чего желает император.
– Ещё бы…
Луцио получил в награду испепеляющий взгляд и резко заткнулся.
– По-моему, дражайший распорядитель, вы не цените своих гостей, – холодно заметила Велена, – вам давно пора бы покинуть нас и проверить, почему не несут вина.
– Абсолютно верно, моя дорогая госпожа, – Луцио отвесил неловкий, но старательный поклон и, не разгибаясь, засеменил к дверям, однако на полпути задом врезался в тело другой патрицианы, уже стоявшей в дверях.
– Вот вы где, – Тайра Венорио безжалостно оттолкнула его в сторону, едва не уронив на пол, как бочонок с вином, и, устроившись на ближайшей ко входу скамье, закинула ноги на стол. Алый бархат её тоги разметался по белому шёлку подушек, стройные ноги в высоких сандалиях сверкали на солнце безупречной белзной. Слегка подкрученные пряди золотых волос разметались по спине и плечам. Выбеленные специальным раствором длинные пальцы запорхали над подносом склонившегося перед ней раба, выбирая персик посочней. – У вас как всегда хорошая компания, любезная Хейд.
– Чего не сказать о вас, – Велена кивнула на распорядителя, потиравшего ушибленный зад, – вы плохо умеете ладить с людьми.
– Очень спорный вопрос, – ответила Тайра, отправляя в рот виноградину. – Просто не вижу смысла растрачивать силы на тех, кто станет подчиняться мне и так.
Лемера фыркнула и отвернулась от неё. На Велену она тоже старалась не смотреть, хотя взгляд нет-нет да и смещался к ней.
Обе они – Велена Хейд и Тайра Венорио – не только принадлежали к первому эшелону римской аристократии, но и славились тем, что обладали одними из мощнейших в Риме рун. Гением Венорио была Венера – богиня, пробуждающая любовь. И руна, которая от матери к дочери передавалась в её семье, позволяла ей вызывать это чувство в любом, кто на неё смотрел.
Прародителем Хейдов считался Плутон. Руна Велены вызывала желание подчиняться и страх. Но сколько Лемера знала её – а знала она патрициану довольно давно – та ни разу не использовала свою тайную силу при ней. «Я люблю, когда люди подчиняются мне, а не моему отцу», – так она говорила. И заставить подчиняться Хейд умела. Она отлично пользовалась пряником, где нужно, и ещё лучше орудовала кнутом.
– Я по крайней мере честна сама с собой, – заметила Венорио. Увидев, что Луцио снова появился в ложе, она тут же поинтересовалась: – А где вино?
– Сейчас принесут. Я вернулся проверить, всё ли хорошо у дорогих господ.
– Лучше не бывает, – ещё один патриций, такой же черноволосый, как Велена Хейд, появился на пороге и, отодвинув распорядителя в сторону, прошёл к парапету. – Я так и знал, что найду вас вместе.
– Ещё бы. У некоторых патрициев смысл жизни сводится к тому, чтобы доставить мне неудобства. Куда не оглянешься – они всюду тут, – Велена демонстративно отвернулась от него и сосредоточила взгляд на центральной ложе, куда неторопливо входила императорская чета. Поймав устремлённый на себя взгляд императора, она ответила едва заметной, но соблазнительной улыбкой.