Патрик Батлер защищает
Шрифт:
Бум! Грохнула стеклянная дверь, вновь открывшись и закрывшись. Дежуривший в вестибюле констебль, получивший приказ задержать мистера Хью Прентиса, чтобы задать ему несколько вопросов, скатился по ступенькам и изумленно замер.
Опознать мистера Прентиса, а тем более задержать его не было ни малейшей возможности. По всему двору тяжело топали ноги — казалось, будто человек пятьдесят летят на восток и на запад. Выругавшись про себя, констебль бросился наверх за дальнейшими указаниями.
Батлер бежал не к Эмбанкмент. В клубившемся
Там стоял длинный, сверкающий лаком черный лимузин. Из него выскочил шофер в униформе и распахнул заднюю дверцу.
— Джонсон!
— Слушаю, сэр.
— Поставьте чемоданы этого джентльмена на переднее сиденье. И гоните домой со всей возможной в такую погоду скоростью.
— Слушаю, сэр.
Батлер принес девушкам краткие, хоть и цветистые извинения и грубо толкнул в машину Пэм, которая с визгом плюхнулась на дальний край заднего сиденья. С Элен он обошелся более церемонно, дернув ее за руки и указав пальцем место. Потом сам адвокат, в роскошном модном пальто и мягкой серой шляпе, нырнул в салон и уселся между ними.
Влезшему последним Хью досталось откидное сиденье, так что он сидел к ним лицом. Дверцы хлопнули, как помповые ружья, и машина развернулась по направлению к Дерби-Ярду.
— Ну вот! — тяжело выдохнул Патрик Батлер с видом героя, ожидающего поздравлений.
— Слушайте, — возмутился Хью, тоже запыхавшийся, — что это еще за игры?
Несколько обиженный барристер возмущенно взглянул на него.
— Игры? — прогремел он. — Разве вы не поняли, что Хезертон хотел вас задержать?
— Понял, но…
— Поэтому я с ним вежливо попрощался, выскользнул и произвел диверсию, которая обеспечила ваше бегство. Боже правый! Неужели чувство благодарности вам вовсе не свойственно?
— Нет-нет, я очень вам благодарен… Только хочу спросить, за нами не будет погони?
— Нет. Они придут к заключению, что столь уважаемых, благоразумных людей вроде вас и, конечно, меня в случае необходимости всегда можно найти.
— А вдруг вы ошибаетесь?
— Я никогда не ошибаюсь.
Хью обеими руками вцепился в поля своего котелка.
— Разумеется, — добавил Батлер, — если желаете остановиться, выйти из машины и изложить дело первому попавшемуся полицейскому…
— Нет-нет… ни за что!
— Очень хорошо. Тогда, мой мальчик, хорошенько подумайте и проявите должную благодарность. — Батлер помолчал. — Может быть, вас успокоит известие, что полиция больше, чем вас, жаждет найти кого-то другого?
— Да? Кого же?
— Вашего партнера, мистера Вогана.
На сей раз Хью не поверил собственным ушам. Все равно, как если бы лимузин неожиданно поднялся в воздух и полетел, словно в
— Джима Вогана?
— А кого же еще?
— Да ведь Джим причастен к убийству не больше, чем я!
— Так я и понял из вашего рассказа. Полная нелепица. Однако сейчас за ним гоняются по всему Лондону, проводя крупнейшую после розыска Кристи операцию.
— Но почему? Что случилось после того, как я убежал из конторы?
— Напомню с вашего любезного позволения, — с высокомерной ноткой проворчал Батлер, — что я разговаривал с коммандером Хезертоном меньше двух минут. Он сказал только то, что хотел сказать, ни словом больше. Могу, тем не менее, предположить…
— Да-да, продолжайте!
— Ну, наверно, вы помните, как при своем драматическом бегстве столкнулись с полицейским из Сити. Ох-ох! Какое неуважение…
— Дальше!
— Видно, бобби потратил какое-то время на осмотр трех этажей, прежде чем на четвертом обнаружил труп. Тем временем ваш друг мистер Воган набрал три девятки. На служащих информационного отдела Скотленд-Ярда сообщение не произвело надлежащего впечатления. В конце концов, в день они принимают в среднем двенадцать сотен звонков, в большинстве своем ложных, включая двадцать — тридцать сообщений о внезапной смерти.
— Вы серьезно утверждаете, будто в день совершается двадцать — тридцать убийств?
Батлер недовольно поднял брови:
— Объясните, пожалуйста, кто говорит об убийствах?
— Вы же сами…
— Я говорю о внезапной смерти. Это может означать что угодно, начиная с автомобильной аварии и кончая смертью в собственной постели престарелой старушки или старичка. Сколько бы я ни выступал против зловредных, назойливых полицейских, в них есть все-таки кое-что замечательное, о чем никто не знает и не упоминает.
Все его ирландские симпатии и антипатии вдруг перевернулись.
— Клянусь святым Патриком! — вскричал барристер, хлопнув себя по колену. — Они терпеливо всех выслушивают и разбираются с каждым звонком. Ласково уговаривают поспать лунатика, который трезвонит чуть ли не каждую ночь, успокаивают какого-то беднягу с петлей на шее… Бог знает сколько они предотвратили самоубийств, вовремя прислав патрульную машину.
Пока лимузин вилял и маневрировал в плотном потоке автомобилей, ползущих в тумане, Хью Прентис погружался во все большее отчаяние.
— Мистер Батлер! Я против полиции ничего не имею. Расскажите, что было с Джимом Воганом после того, как он набрал три девятки…
— Ах да, — слегка смутившись, спохватился адвокат. — Итак, повторяю, сообщение надлежащего впечатления не произвело, однако полиция выслала старенький «найн-эй»…
— Кто это?
— Патрульный автомобиль полиции Сити. Пожалуйста, перестаньте перебивать меня. Машина с сержантом и двоими полицейскими прибыла как раз в тот момент, когда констебль из Сити вошел в контору «Прентис, Прентис и Воган».