Патрик Батлер защищает
Шрифт:
— Да-да-да! Он листал страницы той самой газеты и что-то бормотал про себя. И никто не успел бы к нему подойти, это точно!
— В ту минуту, когда вы стучали в дверь мистера Вогана, мог убийца войти в ваш кабинет, заколоть Абу и выйти?
— Нет, не мог.
— Хорошо. Когда вы прислушивались, стоя у соседней двери, не мог ли наш гипотетический убийца проскользнуть за спиной?
— Определенно не мог.
— Так-так-так.
Волосы на голове у Хью встали дыбом, видя, как Патрик Батлер улыбается, щурясь в угол потолка, — в
— Действительно, похоже на классическую запертую комнату, — подтвердил барристер, сделав месмерический пасс. — И последний вопрос: каким образом ваша достославная теория поможет нам разобраться с Абу Испаханом?
— А таким, что он вовсе не Абу Испахан. Мне милостиво отпущено всего двадцать четыре часа. Если выяснить, кто он такой на самом деле и зачем явился ко мне в кабинет, разве это не поможет изобличить убийцу?
Глава 7
Элен соскочила с ручки дивана, Батлер жестом усадил ее обратно.
— Продолжайте, — приказал он.
— Дело в том, — повиновался ему Хью, — что, как я уже объяснял, он вошел в тот момент, когда мы с Элен спорили по поводу детективных романов. Она привела в пример вымышленного — или, с ее точки зрения, вымышленного — Омара Испахана. Когда мнимый Абу представился, мне подумалось мельком, что столь близкое к настоящему имя не выдумаешь, скорее всего, она его сравнительно недавно слышала или где-нибудь видела.
— Не помню ничего подобного и не знаю… — в недоумении возразила Элен.
— Не важно. Я знаю. Коротышка Абу (для ясности будем по-прежнему так его называть) был до смерти испуган. Почти сразу заговорил о своем так называемом брате: «У моего брата, чародея, обманом выманили деньги». Я в тот момент не знал, что слово «escroque» означает обман, иначе многое сразу же прояснилось бы.
— Что именно? — уточнил Батлер, вытаскивая портсигар.
— Разрешите еще кое-что процитировать, — настаивал Хью. — «Если вы мне не поможете, произойдет убийство». — «Кто же будет убит?» Абу, поколебавшись, ответил: «Мой… брат». Даже говоря по-французски, он все время запинался на этом слове.
— Значит, иными словами…
— Никто не стал бы так бояться за брата или за кого другого. Либо у Абу вообще нет брата, либо брат тут совсем ни при чем. Он имел в виду себя.
— Такая мысль уже приходила мне в голову, — сухо заметил Батлер, щелкнув портсигаром. — Больше вы нам ничего не можете сказать?
— Да ведь я только начал! Называя «брата» чародеем, Абу имел в виду не сказочного волшебника, которого вызывают, потерев старую лампу, а фокусника, выступающего в каком-нибудь красочном шоу, которые нынче даются ежедневно, кроме Рождества. Поэтому можно предположить, что он сам фокусник.
Батлер вытащил из портсигара сигарету, прикурил, защелкнул изысканную серебряную коробочку, выпустил из уголка рта ровную струйку дыма, поплывшую вверх, и вновь принял высокомерно-презрительное выражение.
— У вас есть подтверждения? — спросил он.
— Да. Не стану упоминать о пальто с каракулевым воротником из театрального гардероба, о костюме из мюзик-холла с белым галстуком, даже о его манерах и речи, но… — Хью начал постукивать указательным пальцем по своей левой ладони, — поверьте, это гениальный мастер пантомимы.
— Какой пантомимы? — переспросила Элен.
— Бессловесных жестов. — Хью бросил взгляд на Батлера. — Клянусь святым Георгием, когда он принялся дрожащими руками показывать, сколько у него вытянули денег, я буквально видел нараставшие до потолка груды монет, банкнотов, ценных бумаг…
Подобное мастерство, — быстро добавил он, — абсолютно необходимо выступающему на сцене фокуснику, плохо говорящему по-английски. Помните старых китайских циркачей — или тех, что выдавал себя за китайцев, — которые никогда не произносили ни слова? Эффект достигается исключительно за счет жестов и музыки, которые безотказно действуют на воображение. Бьют литавры, мерцает свет, женщина исчезает…
Пэм порывисто вскочила, словно сама участвовала в иллюзионе, и выдохнула:
— Как ми-иво! О-ой, как ми-иво!
— Сейчас же сядьте, — приказал адвокат.
— Наконец, — захлебывался Хью, — у вас есть газета? Любая, утренняя или вечерняя, за прошлую неделю…
Патрик Батлер направился к деревянной этажерке, стоявшей за одним из кожаных кресел, битком набитой книгами и старыми журналами, и вытащил выпуск «Ньюс кроникл» двухдневной давности.
Хью схватил его, развернул, зашелестел страницами, нашел искомое и показал присутствующим.
— Вот, — ткнул он пальцем в колонку, протягивая газету Элен. — Объявления о представлениях в театрах Уэст-Энда. Читай.
Она бросила взгляд на страницу и вскочила, воскликнув:
— Конечно! Ох, как глупо с моей стороны! Я же видела…
— Вслух читай! — потребовал Хью.
— «Оксфорд», — покорно прочитала Элен в своем собственном драматическом стиле, — телефон: Темпл-0006, начало в 19.30…
— К чертям телефон! Читай, что идет в театре «Оксфорд».
— «Омар Испахан. Всевозможные чудеса и магия. Дневные представления по средам, субботам…»
Леди Памела де Сакс снова пришла в экстаз.
— Па-атрик! — выдохнула она, стиснув руку Батлера. — Папуля водил меня смотреть фо-окусника. Как было ми-иво! Сводите меня на э-этого, а?
— Нет. Он мертв.
— Кто мертв?
— Киска моя, — Батлер опустил голову, словно желая ее остудить, — некогда сейчас втолковывать в ваши и без того перегревшиеся мозги весьма сложные объяснения. Пожалуйста, хоть на минуту перестаньте дергать меня за волосы.
И, дымя зажатой в углу рта сигаретой, он величественно поднялся. Хью уже знал, что барристер всегда принимает такую позу, когда собеседник прав, проявляя любезность и милость, когда тот ошибается.