Патрик Батлер защищает
Шрифт:
— Слушай! — с отчаянием воскликнул Хью.
— Что?
— Я не читал детективов уже две недели, — заявил он тоном завзятого наркомана или запойного алкоголика. — Никакой возможности не было! Мы с Джимом даже сами бегаем вместо курьеров. Смотри!
Элен сперва показалось, будто Хью указывает на собственный широкий аккуратный письменный стол, стоявший напротив дивана, на котором горела лампа под зеленым абажуром, бросая холодный ровный свет на стены зеленовато-желчного цвета. В этом свете взгляд ее темных глаз смягчился, прелестное лицо засияло, она подалась
У письменного стола стояло старое вертящееся кресло, на сиденье которого лежал потертый кейс, а на спинке аккуратно висело темное мужское пальто, шляпа-котелок и серые перчатки. Элен ненавидела котелки (особенно на своем женихе), но ей не хватало духу его растоптать или выкинуть прочь.
Хью прошагал к креслу, покопался в портфеле, вытащил большую папку из желтоватого блестящего картона, перевязанную розовой ленточкой.
— Вот подготовленное для барристера дело со всеми материалами и изложением обстоятельств.
— Знаю, милый.
— Очень хорошо. Его подготовка стоила адских трудов. И ровно в пять часов я обещал доставить папку в кабинет Патрика Батлера в Темпле [3] .
— Патрику Батлеру? — переспросила Элен. — Жуткий тип!
Лицо Хью озарила дьявольски очаровательная улыбка. Он вдруг на миг предстал в своем истинном облике и сунул папку обратно в портфель.
— Патрик Батлер, моя дорогая, лучший судебный адвокат, по крайней мере по уголовным делам. Его называют «великим защитником».
3
Темпл — одна из четырех лондонских судебных корпораций.
— И «проклятым ирландцем».
— Согласен, завистники называют и так. Потому что он всегда выигрывает. — В голосе Хью звучало обожание, восхищение. — Знаешь, он никогда не возьмется за дело, представленное министрами, никогда не выступит от имени государственного обвинения. Патрик Батлер всегда выступает со стороны защиты.
— Да! — выпалила Элен. — Да! Потому что умеет извратить факты, подольститься к присяжным и оправдать убийцу, основываясь на ложных свидетельствах…
Она вдруг умолкла. Улыбка Хью слегка изменилась.
— Тише, детка, — мягко сказал он. — Знаешь, нельзя говорить так ни о ком из моих коллег.
Сначала Элен не чувствовала особой ненависти к известному барристеру. Однажды встречалась с ним, несколько раз слышала выразительные гладкие громкие речи в суде, испытывая к нему только легкую неприязнь. А теперь, когда выяснилось, что Хью почитает его божеством в области своей профессиональной деятельности, по-настоящему невзлюбила мистера Батлера.
— Извини, — сказала она, — но я попросту не выношу его чудовищного высокомерия…
— На самом деле он вовсе не высокомерен.
— …или его царственного утверждения: «Я никогда не ошибаюсь». Подумать только! Когда-нибудь, Хью, этот человек совершит такую ошибку, что шлепнется в глубокую яму и никогда из нее
— Пока он подобных ошибок не совершал, правда? — улыбнулся Хью.
— Ха! — усмехнулась Элен.
— И хватит нам ребячиться.
Девушка вздохнула. Ровный яркий свет настольной лампы сверкнул на подаренном женихом в честь помолвки кольце с бриллиантом, которое она крутила на пальце.
Хью не обратил на это внимания.
— Допустим, — продолжал он, с важным видом расхаживая по кабинету, — Батлер пользуется не совсем обычными методами. Он видит в судопроизводстве интеллектуальную игру, где требуется победить соперника. Между нами говоря, он предпочитает защищать виновных. Говорит, в защите невиновного нет никакой чести для истинного спортсмена.
— И ты тоже так думаешь? — вскричала Элен.
— О, без сомнения, это очень прискорбно. Да, да. И все-таки! Ты только что упрекнула меня, будто я хочу жить как герои детективных книжек.
— Так оно и есть! И к тому же подражаешь своему драгоценному мистеру Батлеру и в данный момент выражаешься точно как он.
Хью замер на месте.
— Святой Георгий, надеюсь, я есть я! — Элен промолчала, он махнул рукой. — Суть в том, что Батлер действительно живет среди подобных проблем. После дела о колдовстве шесть-семь лет назад на него свалилась целая куча процессов, на основе которых можно было бы писать настоящие детективы — с исчерпывающими доказательствами и логическими заключениями. С другой стороны, твой Омар Испахан…
— Какой еще Омар?
Хью снова замолчал.
— Откуда мне знать, черт возьми? Ты же упомянула этого возмутителя спокойствия. Сказала, если он сюда войдет…
— Почему же он мой? — с достоинством уточнила Элен. — Он никто. Я его просто выдумала для иллюстрации.
— Элен, что это значит?
— Ничего, разумеется. Продолжай, дорогой.
— Ладно, — согласился Хью, — давай возьмем его для иллюстрации. Личность, называемая Омаром Испаханом, никак не может фигурировать в детективе. Ему место только в триллере. Я против триллеров ничего не имею, не думай, а даже их люблю! Но к реальной жизни они имеют такое же отношение, как мавританский кинжал, которым я разрезаю бумагу. Если сейчас в дверь войдет старик Омар, он не станет рассказывать об убийстве в закрытой комнате, а наболтает что-нибудь о международных поставщиках наркотиков или о белых рабах, что абсолютно неинтересно, даже если это и правда. Омара Испахана не существует, даже как мифа. Его быть не может. Ясно?
В этот самый миг далекие церковные часы за Линкольнс-Инн-Филдс начали глухо отбивать пять. Оконные стекла задрожали от боя, приглушенного туманом. И сразу же в приоткрытую створку двери кто-то тихо, но настойчиво постучал.
Элен потом рассказывала, что сердце у нее чуть не остановилось. Странно. Нет ничего зловещего в стуке в дверь под бой часов. Но последующие события убедили Хью с невестой в обратном.
От резкого толчка дверь широко распахнулась внутрь, чуть не стукнувшись о стену. В проеме стоял невероятно странный карлик.