* * *Мир – греховен.Бог – духовен.Посылает Бог Христа,чтобы жизнь была чиста.От Луки и от Матфеяв бесконечного евреяверит весь крещёный мир,в Рождество дающий пир.Главный Хлеб духовной пищи,жил Христос как бомж и нищий.Но для мыслящих Он – Царь,Храм, Икона и Алтарь.Веселитесь же сердца,преисполненные веройв Небо, в Бога-мудрецас вечно юной новой Эрой!
«Что за этим следует? Что дальше?..»
Что за этим следует? Что дальше?..У меня – расстёгнутый висок.Потому что мой висок постарше,чем доисторический лесок.Что же намечается? Не завтра.Через миллиардов этак 50.Ждёт людей космическая арка?О которой письмена гласят?Та, в которую верблюд спокойно входит,тот библейский, вечный как песок,что с ослом Христоса хороводитпо маршруту
Запад и Восток.Делай в жизни всё, что пожелаешь.Неужели ты желаешь зла?Чувствуй, как свеча, что ты сгораешьради света, мира и тепла.
В День Рождения Андрея Вознесенского
Зимнее видение
* * *Небо тучи гонит строем,на Земле – снеговорот.Ветер воет, ветер стонет,всё не закрывает рот.То по старой дряхлой крышеросомахой пробежит,то снежинками напишетна окошке древний шрифт.Этот домик в Подмосковьеосыпается трухой.Но с какою же любовьюмы встречаемся с Зимой!Мы как будто сами в гостиздесь являемся к Зиме,к сказочной ледовой тростии к распахнутой суме.Из которой как подаркивысыпаются деньки:античёрны, антижарки —остро-скользкие коньки!Мы споём про то, как уткиулетели зимоватьи за ужином все шуткиумудримся рассказать.Небо тучи гонит строем,на Земле – снеговорот.Ветер воет, ветер стонет,всё не закрывает рот…Выпьем чаю с пирогамии согреемся душой.Жизнь идёт меж берегами,где пролив – как Бог большой.
Бородино ХХ век
или Великая Отечественная Война 41-го года
* * *1– Поведай, деда, неслучайновы воевали столь отчаяннов сороковые годы?Всемирного Земли качания,глобального непонимания,душ человечьих одичания,накала политической породы…2Кто мог тогда предполагать,что будет Гитлер вытворятьсо всем Земным пределом?И ты не думал воевать,картофель думал убирать,кормить семью, себя и мать,занявшись мирным делом.3– Да, это так, мне до войнымилей родимой стороныи не был целый свет.И я любил поля и лес,стога соломы, желтый плес,и к лошадям мой интереслюбовью был согрет.4Но вдруг призыв, и ставят в стройпотенциал весь боевой,но прежде – на учёбу.Через полгода – лейтенант,я выхожу на фронт, на танк.И всю войну подряд вот такв крови купаю робу.5Афган не менее страшён,но если б кто-то перешёлКавказ со Сталинградом…Он говорил бы что Афган —учения для партизан,пускай балуется пацанс гранатой и снарядом.6Да, были страшные минуты,когда мы стали лилипутыКоричневого Гулливера.Он «мессерами» нас месил,он «тиграми» нас всех давил,он пушкой «Дорой» нас бомбил…Но не сломилась вера.7И тот, кто выжил в этот ад,тот стал бессмертнейший солдат.И что ему усталость?Он немцев гнал как поросят,пускай на дойче голосят,пусть раны гирями висят.Вся испарилась жалость.8Пускай всё было уж давно.Есть документы. Есть кино.Не глупая Европа.Но как покажешь то, что мыседели ровно три зимы,на дне лежали как сомы,зарывшись в ил окопа?9Но самый страшный личный бойбыл рукопашный, он со мнойдо этих лет в ноге идет,хромает пулею, раненьем…С таким дрались остервененьем,что стыдно петь стихотвореньемсмертельный ужас тот!10Представь, что зубы словно нож,и ты противника берешьза горло, как собака.Всё потому что выпал штык,и ты грызёшь ему кадык,ведь надо выжить – это пик.Вот, что такое драка.11Потом, прорвавшись через стройс его кровавою слюной,уходишь, что есть мочи.Но слышишь выстрел издалии падаешь как журавли,как падал бы их целый клин,сорвавшись с неба в очи.12А дальше госпиталь и ждать,контузию освобождатьиз собственного тела.И только письма от родных,с которыми и звук утихнешуточных войны шутих,и жизнь опять поспела.13И снова отдых, снова дым,и всё же был я молодымв огне дурных пожаров.И кашу с салом сладко ел,и спиртом сердце часто грел,и не пойму, как уцелел,и стал сегодня старым.14И у меня был командир,отец солдатам и кумирвоенного народа.Он нас любил и в бой водил,и немцев за нос обводил,и не поверишь, находилв огне – подобье брода!15Но что тебе даст мой рассказ?Вам наплевать на всё сейчас…Ни правды нет, ни власти.И каждый тащит миллиард,себе готовя новый старт,чтобы урвать пока не староставшиеся части…16Да, люди были мы другиев могучие сороковые…На всё есть воля Бога.А вы живите, как хотите,самих себя не обманитеи человека сохранитев себе, хотя б немного…
День Космонавтики
* * *Земля вращается лишь в сторону добра.Кто не попал в её вращенье,тот не постигнет тайнопись пераи не сочтёт за чудо угощенье.Земля вращается лишь в сторону добра.Кто ей попутчик, тем она открыта.Здесь не игра – Вселенная мудра:добро не забывает, что забыто.Земля вращается лишь в сторону добра.Кто с этим спорит, тот потратит время.Поторопитесь, ждут седло и стремя,и шепчет Бог: «Любимые, пора!»
Фиолент
* * *Если бы жил в Крымухудожник Ван Гог Винсент,с трубкой во рту, в дыму,он бы писал Фиолент.Не как Айвазовский, Шишкин.Не как Коровин, Грабарь.Он краски ложил бы лишнейщедро на холст-алтарь.И были бы скалы наши,словно пейзажи в Арле.Всех красочнее и краше,и скал остальных – шикарней!
«Море тёмно-зелёное. Ветерок. Волнение…»
Море тёмно-зелёное. Ветерок. Волнение.Вдали, словно ракушки, белые паруса.На солнце перегревается фридайверское снаряжение.Купальщиков и купальщиц – раздетые голоса.Такое всё херсонесское, близкое и знакомое!В этот раз погружения не дали и черепка.Мутно у дна, у поверхности, море как то искомоев задаче и уравнении, как след на доске мелка.Кутаемся полотенцами, спасаем от сгара тело.Болеем айфономанией, снимаем весь день подряд.Смотрим, как мощная чайка неподалёку села.И на часы и на небо – попеременный взгляд.Такое всё свеже-точное, такое всё ароматное!Этим морским здоровеньким дышал, бы дышал, дышал.Но где-то в башке мешается движение вспять обратное,и день, горизонтом меченный, как стайер свет пробежал.Оставив воспоминания, зелёные впечатления,оставив в невечной памяти иллюзию бытия.Такую же непостоянную, как море, его волнения,такую же постоянную, как городской тротуар.
«В кафе подают шоколадную лаву…»
В кафе подают шоколадную лаву,лимонный фреш и банановый шейк.Мы жмём на айфоне плоскую клаву,ища в информации суть вещей.Но сбит самолёт, и гибель десантатранслируется в новостях.Кому-то больно, кому-то досадно,а кто-то пляшет на их костях.Такая странная жизнь человечества:ни диалога, ни веры, любви.Только убийства, только увечества,только триумфы на свежей крови.
Памятник Затопленным Кораблям
* * *Как телескоп в миры иные,в историю сквозь толщу леторел главами неземнымиглядит, венчая постамент.Как одинокий эполет.
Севастополь и Сатурн
* * *Я в телескоп Сатурн увидел.Впервые в жизни. Потрясён.На фоне волн морских и мидийСатурн мой выглядел как сон.Шли люди мимо телескопа,не зная где он есть Сатурн.Родной мой город Севастопольбыл весел, ярок, шумен, бурн.На набережной жизнь искрилась:огнями, звуками музык.И Небо нам дарило милостьстихами украшать язык.
От причала до причала
* * *От причала до причалаходит катер.Море словно одеялоили скатерть.Потому что драпировка —это волны.Где Артбухта – остановка,катер полный.Равелин по вечерамбудто крейсер.Раздаётся тут и таммного песен.Я пройдусьи подышучистейшим морем.Здравствуй, грусть!я не спешук веселью кролем.От причала до причалаходит катер.геометрии начала —чертит катет.По обоим по бортамползут медузы —как прокладка к берегамгипотенузы.Чайка зрит на всех людейв жажде пищи.И спускается к водерыбный хищник.Продают рахат-лукуми с инжиром.А у пушки вызван шумканониром.На Хрусталке есть моржии зимою.Кто над пропастью во ржи,кто – с сумою.В дельфинарии – дельфини тюлени.У собора исполин,звали Ленин.Кто на роликах, а кто —на скейтборде.Это брызги и катокв центре города.Рисовал и я маякпрямо с мола.Это был хороший знак,также школа.От причала до причалаХодит катер.В Жизни будет всё сначала,Жизни хватит.