Патриоты
Шрифт:
— Это зависит от здоровья мамы. Возможно, останусь здесь на зиму, — рассеянно ответила молодая женщина. Ее внимание было приковано к изуродованному пожаром дому. — Когда я была маленькой, мы с мамой часто ходили сюда за хлебом. В эту булочную меня даже отпускали одну. Помню, как я несла хлеб двумя руками и воображала себя взрослой. — Она улыбнулась. — Мне тогда было лет семь.
— Жаль, я не знал тебя маленькой.
— Ну и замечательно! — воскликнула Мерси. — Я была тощей, неуклюжей, некрасивой. На девочек в таком возрасте
Исав рассмеялся.
— Думаю, в ту пору ты была настолько же сообразительной, насколько сейчас красива.
Мерси огорченно потупила глаза.
— Ты не должен так говорить.
— Раньше тебе это нравилось.
— Все изменилось, Исав. Нынешняя Филадельфия не тот город, где я когда-то жила, и я не та же женщина, которую ты когда-то знал.
— Ты повзрослела. И это тебе идет.
Мерси достала носовой платочек и промокнула глаза.
— Ты не хочешь облегчить мне жизнь.
— Облегчить тебе жизнь?
Они как раз подошли к дому Мерси. Молодая женщина обогнула здание и направилась в сад. По сравнению с садом Морганов сад Ридов был очень мал. Тем не менее в нем нашлось место для каменной скамеечки, лужайки и клумбы. Мерси опустилась на скамью и жестом пригласила Исава последовать ее примеру.
— Помнишь, я сказала тебе, что это Энн посоветовала мне съездить в Филадельфию?
Исав кивнул.
— Тебе надо было удостовериться, что твои родители благополучно пережили оккупацию.
— Да, это так. Но была и другая причина.
Мерси судорожно вздохнула и принялась комкать в руках платочек. Ее неуверенный тон и нервозность заставили сердце Исава екнуть от дурных предчувствий.
— Твоя мама считает, — наконец собралась Мерси с мыслями, — и я с ней согласна, — что ты не полюбишь другую женщину, пока я тебя не отпущу.
Исав понимающе улыбнулся и посмотрел на Мерси как на несмышленое дитя.
— И это все? То есть это все, что тебя беспокоит? Если так, проблемы нет. — Исав взял руки Мерси в свои. — Я не хочу, чтобы ты меня отпускала. Я не хочу любить другую женщину. Я люблю тебя. Люблю с той минуты, как увидел, и буду любить до последнего вздоха.
Мерси выдернула свои руки из его ладоней.
— О, Господи, прости меня! — воскликнула она. — Я должна была это сделать давным-давно, — потом повернулась к Исаву: — Как мне заставить тебя понять? Я не могу ответить на твою любовь!
Исав опешил. Кто-то изменил правила игры и забыл его об этом оповестить. Прежде все было просто: Мерси пыталась от него ускользнуть, он настаивал, и она одаривала его улыбкой, прикосновением, поцелуем в щеку. Неужели он где-то оплошал? Да нет же: Мерси его прогоняла — он настаивал… Но вместо награды он получил слезы. Чего она добивается? Какие слова он должен произнести, чтобы на ее лице появилось столь любимое им выражение?
— Понимаю, ты не можешь ответить на мои чувства сейчас, — начал он. — Тебе нужно оплакать Джейкоба.
«Господь вернул все на свои места». Мерси показалось, что слова Исава ударили ее в самое сердце. Мир померк. В глазах молодой женщины закипели слезы.
— Мерси, дорогая, — ничего не замечая, продолжил тем временем Исав, — я знаю, тебе больно… Но неужели ты не понимаешь? Ну как я могу тебя покинуть сейчас, когда ты свободна?
Плечи Мерси затряслись от рыданий. Исав бережно обнял ее. Она не противилась. Ему так хотелось прижать ее к себе покрепче, утешить, но он сдержался. Для них обоих наступили тяжелые времена — и эту боль придется преодолеть. Они должны расстаться с прошлым ради будущего.
Наконец рыдания Мерси начали стихать.
— Господи, — поднесла она дрожащие руки к лицу, — укажи мне путь. Дай мне нужные слова.
Этого Исав не ожидал. Он отдернул руку, словно обнаружил рядом с собой постороннего человека. На лице молодого человека изобразилось крайнее удивление.
Мерси распрямила плечи и вскинула голову, взгляд ее прояснился. Она промокнула нос и глубоко вздохнула. Казалось, она стала сильней и уверенней — такого Исав за ней прежде не замечал.
— Исав, послушай меня, — ласково, но твердо начала она. — Я тебя люблю. И всегда буду любить. Но не так, как тебе хочется. Ты — моя семья. Ты брат моего мужа, и я люблю тебя как часть моей семьи.
— Мерси, Джейкоб умер!
— Пока я не получу официального извещения, я буду считать его живым. Он мой муж, и я не могу поступить иначе. А что до нас, Исав, то мы друг для друга только родственники.
— Я не согласен! Понимаю: тебе необходимо удостовериться в смерти Джейкоба. И я буду ждать. Но я не могу, не хочу верить, что ты меня больше не любишь.
Мерси молча поднялась со скамьи. Она стояла перед ним, скрестив на груди руки. Эта поза была ему хорошо знакома. Она напомнила ему о матери.
— Ты не понимаешь, — голос Мерси звучал ровно. — Дело не в том, жив Джейкоб или нет. Господь помог мне осознать, что, поощряя твою любовь, я поступала дурно. Я не выйду за тебя замуж. Господь этого не допустит. Пойми, это Ему неугодно.
И, пожелав молодому человеку покойной ночи, Мерси скрылась в доме.
С большой неохотой Исав вынужден был признать, что мир меняется. И, насколько он мог судить, меняется к худшему.
К огромному разочарованию молодого человека, радикалы, подогреваемые своей неизбывной ненавистью, вновь принялись уничтожать что-то хорошее. На этот раз они обвинили в растрате губернатора Филадельфии и героя войны Бенедикта Арнольда. Исав знал: эти люди не угомонятся до тех пор, пока не растопчут свою жертву.