Паучий шелк
Шрифт:
И Дайрин на удивление хорошо им воспользовалась. Ее маленькие птичьи пальчики тянули нить тоньше, чем удавалось другим, и никогда не делали узлов. Но девочка всегда казалась недовольной, стремясь сделать свою ткань еще тоньше, еще изящнее.
Мудрая Женщина учила свою приемную дочь и многому другому, учила пользоваться пальцами и обонянием в огороде трав. Дайрин легко усваивала заговоры — немаловажную часть знаний Мудрой Женщины. Усваивала очень быстро, и всегда в ней ощущалось какое-то нетерпение. А когда девочка допускала ошибки, то очень сердилась на себя. И больше всего сердилась, когда испытывала
Как-то раз Ингварна пришла переговорить с Хердреком (он к этому времени стал старейшиной деревни) и задумчиво сказала, что, возможно, искусство Мудрой Женщины может восстановить утраченную память Дайрин. Когда Кузнец спросил, почему она не говорила об этом раньше, Ингварна серьезно ответила:
— Этот ребенок не нашей крови, она была пленницей морских собак. Имеем ли мы право возвращать ей ужасы прошлого? Может, Гуннора, покровительница всех женщин, из жалости отняла у нее память. А если так…
Хердрек прикусил палец, глядя на Дайрин, работавшую у ткацкого станка, который для нее построили по его же приказу; время от времени девочка раздраженно хлопала по станку рукой. Казалось, она хотела переделать станок, изменить тяжелые деревянные детали, чтобы они лучше служили ей.
— Мне кажется, она со временем становится все более и более несчастной, — медленно согласился он. — А вначале казалась вполне довольной. Теперь же она иногда ведет себя так, как снежная кошка в западне. Мне это не нравится.
Мудрая Женщина кивнула.
— Верно. По-моему, это правильный выбор. Ингварна подошла к девочке, взяла ее за руки, повернула и посмотрела прямо в невидящие глаза. Когда женщина прикоснулась к ней, девочка застыла.
— Оставь нас, — сказала Мудрая Женщина кузнецу. В тот же вечер, когда Хердрек работал у своего горна, Дайрин пришла на свет его огня. Не колеблясь, она направилась прямо к кузнецу. У девочки был острый слух, и она часто удивляла жителей деревни, обнаруживая их присутствие. Но теперь она протянула к кузнецу руки, как к любимому отцу. И он понял, что все в порядке, несмотря на явно тяготившую ее слепоту.
К середине лета, когда отцвели локуты и осыпались их цветы, Дайрин часто уходила в поля, ласково прикасаясь пальцами к набухавшим шарам. Иногда она пела странные песни на чужом языке, словно растения — это дети (вначале ростом ей по колено, потом — по плечо), которых нужно забавлять и о Которых нужно заботиться.
Хердрек, следуя указаниям-девочки, изменил устройство ее станка. А от Ингварны она узнавала тайны красок, да и сама с ними часто экспериментировала. У нее не было настоящих друзей среди немногих детей умирающей деревни. Вначале потому, что она почти не выходила одна, без Ингварны, а дети побаивались Мудрой Женщины. А потом из-за своих странных поступков: она казалась очень серьезной и взрослой для своих лет.
Только на шестой год после ее появления к берегу пристал корабль салкаров — первое чужое судно после того кораблекрушения. И капитан корабля принес весть, что война наконец закончилась.
Поражение захватчиков из Карстена, которые так истощили силы правительниц Эсткарпа, было полным. Теперь главнокомандующим армий Эсткарпа стал Корис из Горма, потому что многие колдуньи погибли в борьбе с врагом. Но мир все же не вернулся на утомленную войной землю. Морские собаки получили подкрепление от остатков разбитого флота Карстена. И как всегда во времена смуты, многие другие волчьи головы, не знающие ни родины, ни верности, как могли опустошали земли. Силы капитангенерала Кориса пытались защитить границы, но справиться с мелкими неожиданными нападениями, когда нападавшие так же стремительно уходили, защитники никак не могли.
На капитана салкарского корабля произвела большое впечатление сотканная Дайрин ткань, и он предложил Ингварне гораздо большую плату, чем можно было ожидать в этой забытой всеми деревне. Девочка его очень заинтересовала, и он пытался разговаривать с нею на нескольких языках. Но она отвечала только на языке Эеткарпа, сказав, что других не знает.
В разговоре с Ингварной капитан сказал, что встречал похожих на нее людей в своих странствиях, но не помнит где. И он считал, что она не простого рода.
Год спустя Ингварна передала все свои знания Мудрой Женщины морскому найденышу.
Никто не знал, сколько лет Ингварне, потому что она не проявляла никаких признаков старости, как и все те, кто знает свойства трав и лекарств. Но было правдой, что теперь она ходила медленнее и больше не странствовала одна в поисках мест силы, а брала с собой Дайрин. Никто не знал, что они делали вдвоем, потому что wo же решится подсматривать за женщиной с колдовским даром?
В тот день несколько рыбачьих лодок ушли в море до рассвета. Накануне ночью Мудрая Женщина вместе со своей воспитанницей ушли в глубь суши, чтобы навестить некое очень древнее место. Ингварна развела там костер, который горел не естественным красным пламенем, а скорее голубым. В это пламя она бросала маленькие плотно перевязанные пучки трав, так что вверх поднимался ароматный дым. Но смотрела Мудрая Женщина не на огонь, а на стоявший перед ним камень — камень с гладкой, как стекло, поверхностью цвета лезвия меча.
Дайрин стояла чуть позади Мудрой Женщины. Хотя все эти годы Ингварна учила ее, как возмещать другими чувствами исчезнувшее зрение, и теперь пальцы ее стоили десяти глаз, ноздри могли уловить запахи, а уши — звуки, которых не чувствовал обычный человек, однако в такие минуты девушка хотела быть такой же, как все, испытывая ощущение огромной потери; слезы выступали у нее на глазах и медленно текли по щекам. Ингварна много дала ей, но все же она не такая, как остальные. И иногда одиночество окутывало ее, словно тяжелый плащ. Девушка почувствовала, что Ингварна замыслила какую-то перемену. Но не надеялась, конечно, что сможет видеть, как остальные.
Она ясно слышала пение Мудрой Женщины. Аромат горящих трав заполнил ее ноздри, и ей захотелось глотнуть свежего воздуха. Потом последовал приказ, не произнесенный вслух и не переданный прикосновением к руке или плечу. Приказ она услышала мозгом и пошла вперед, вытянув руки, пока десять пальцев не прижались к дрожащей поверхности камня. Теплой, даже горячей, так что едва не сжигало кожу, а биение камня совпадало с биением сердца девушки. Но Дайрин стояла неподвижно, а голос Мудрой Женщины становился слабее, как будто девушка отдалилась в пространстве от своей приемной матери.