Паутина лунного света
Шрифт:
– Ты сказала оборотень? Что за ерунда? – нахмурился Гиршман. – Так это он на меня охотится?
– Он самый. Точнее, тот, кто воспользовался колдовством для достижения своих целей.
– И какая же польза колдуну от моей смерти? – насмешливо спросил Гиршман. Откровения Анны, несмотря на данное обещание верить ее словам, весьма его забавляли. Он был из тех, кто полностью полагается на силу огнестрельного оружия и, если оно под рукой, чувствует себя в полной безопасности.
– Польза большая. Вы ведь оставили завещание?
– Не вижу связи, – сразу посуровел
– И тем не менее – она есть.
– Прости, девочка, но ты ошибаешься. Моим наследником должен был стать мой сын. Ему я завещал все. Но он умер, как ты знаешь.
– А остальные?
– Остальные? Если бы Сашенька был жив, то они остались бы с носом. У меня всегда было правило – не позволять любить себя за деньги. И я не делал исключений ни для кого. Все, кто служил мне верой и правдой, получали достаточно, но у них не было надежды поживиться после моей смерти.
– И все же, если вы не отдавали специальных распоряжний, то на наследство могли претендовать ваша жена и дочь.
– Нет. Не могли. Все отошло бы в благотворительный фонд.
Анна нахмурила брови, скрестила руки на груди и задумалась. Что-то не сходилось. Если Гиршман говорил правду – а с какой стати ему врать? – то она не видела мотива преступлений.
– Послушай, что ты там говорила об оборотнях? Если я правильно понял, ты пытаешься дать мне понять, что в эти игры играет кто-то из моего близкого окружения? Колдун в моем собственном доме?
– И очень мощный. Можете мне поверить.
– Знаешь, я тебе не верю. Я обязательно бы заметил странности. Я очень наблюдательный человек.
– Не хочется вас огорчать, но вы преувеличиваете. У вас под носом оказался враг. Ваша родная дочь – человек-оборотень, а вы и ваша хваленая служба безопасности самую страшную опасность, извините за выражение, профукали.
– Вот как? Ты стала дерзить?
– У меня есть на это право. Я пытаюсь спасти вашу жизнь.
– Пока на меня никто не нападал, насколько я знаю.
– Ночь еще не кончилась, – хмыкнула Анна и осеклась. Ей послышалось какое-то поскребывание по стене дома снаружи.
Гиршман тоже услышал этот звук.
– Что это? – спросила девушка шепотом.
– Ветви деревьев. Вдоль стены здесь растут старые липы. Они совсем высохли, давно собирался их спилить, да руки не доходили. Так что там у нас с оборотнями?
– Оборотень – один из тех, кого вы хорошо знаете. Ваша так называемая наблюдательность – не более чем повышенное самомнение, – жестко сказала Анна. – И я могу привести еще доказательства. Вы не обратили никакого внимания на смерть черного кота, принадлежащего вашей служащей…
– Я и сейчас не считаю это чем-то важным, – перебил ее Гиршман.
Анна кивнула.
– Признаюсь, я и сама не сразу поняла, в чем дело, – сказала она. – Только когда нашла нож в детской, мне удалось связать кровь черной кошки и его воедино. Тогда я начала понимать…
– О каком ноже ты говоришь? О какой связи? Как ты вообще могла попасть в детскую?!
– Я же говорила, что охрана у вас ни к черту. Это случилось в день похорон. Я просто разбила
Анна видела, что Гиршману очень хочется спросить ее о том, что она делала в детской. В глазах его мелькнуло удивление:
– Так это ты разбила стекло?
– Я. И не жалею, потому что, хотя и не нашла того, за чем приходила, смогла обнаружить нечто более опасное. Нож – одно из основных составляющих превращения оборотня. Кошачья кровь – составляющая зелья. Смерть волчицы – еще одно звено в этой цепочке – оборотню необходим пояс, вырезанный со спины волка. Если так можно выразиться, волчицу подставили. Она не имела никакого отношения к смерти вашего сына.
– По-моему, ты заговариваешься, – грубо оборвал Анну Гиршман. – Мне начинает казаться, что единственный человек в моем доме, имеющий злой умысел, – это ты!
– Да нет. Я как раз оказалась замешанной во все происходящее по чистой случайности, хотя дурные намерения у меня были, не скрою. Не моя в том вина, но они были.
Такая откровенность повергла Гиршмана в шок. Но именно шок оказал благотворное влияние – внезапно он поверил в то, что Анна говорит правду.
– Может быть, ты все же ошибаешься, и никакого оборотня не существует?
– Я его видела. Во-вторых, Лена, ваша няня, и ваш сын погибли от смертельных укусов.
– В первом случае виной была волчица, во втором – одичавшие собаки.
– Да поймите вы, волчица не убивала Сашеньку.
– Да там было полно следов от ее лап! Она и сама была там, лежала, забившись под кровать.
– Она пыталась напасть на вас, когда вы вошли?
– Нет, – поколебавшись, ответил Гиршман. – Она сразу же убежала.
– Вспомните, Лена говорила вам, что всегда закрывала дверь. Как тогда волчица попала в комнату?
– Ты и это знаешь? Ну что же, отвечу так же, как и ей, – она забыла запереть ее в тот вечер.
– Не думаю. Даже если бы это было так, то волчица все равно не напала бы на ребенка, который мирно спал. А если бы напала, то только для того, чтобы съесть. Понимаете, наконец?
– Нет.
– О господи! Волки убивают только для того, чтобы насытиться. И никогда не делают этого просто так. Если волк сыт – он практически безопасен. Не думаю, что вы морили волчицу голодом. Наверняка она ела от пуза. Бешенства у нее тоже не было, я видела ее накануне. А значит, у нее не было и причины убивать. Зато они были у волкодлака! Эти убивают не ради пропитания – ради собственного удовольствия. Они рвут жертву когтями, грызут горло, терзают, но только до тех пор, пока жертва сопротивляется, пока бьется ее сердце. Как только наступает смерть, они теряют интерес к мертвому телу. Они могут убивать случайных людей, так как их жажда убивать ненасытна, но не забывайте: наполовину они – люди, поэтому чаще убивают тех, от кого действительно хотят избавиться.