Паутина любви...

Anyuta

 – Почему? – прищурив глаза, спросила она.

– Что почему? – устало произнес я.

– Почему ты хочешь быть со мной? Не натрахался? Или никто не дает? – И снова борьба, я держал, а она пыталась вырваться.

 – Потому что… потому что… – Почему мне так сложно это произнести? Страх. Боялся, до идиотизма и спазмов в животе боялся быть отвергнутым.

– Когда сможешь ответить, тогда я послушаю тебя, урод, – прошипела она и вырвала свои руки из моих.

– Я люблю тебя, – выдохнул я и замер.

 – Что? – переспросила она и подошла ближе, заглядывая в глаза.

 – Я люблю тебя, – повторил,

смотря уверенно в ее глаза. Страх исчез, и только стальная сила внутри.

– Это сейчас так называется слово «потрахаться», – усмехнулась она. – Напиши письмо, может, тогда поверю.

– Милан. – Кислорода перестало хватать в груди. – Милан, я правда, по-моему, попал.

 – Еще бы, заврался ты. – Она обошла меня и подхватила халат.

– Что, мне на лбу вытатуировать это? – Разозлившись, схватил ее за руку и потащил за собой, выводя в центр между лестниц. – Милана Орлова, я, мать твою, люблю тебя! – во всю глотку закричал я, а она остановилась в шоке.

– Антон, – прошептала девушка и улыбнулась.

 – А теперь еще раз, Антон, чтобы все услышали и за пределами. – Холодный голос снизу заставил зажмуриться и повернуть голову.

– Вы дома, – констатировала факт стоявшая внизу мама.

– Милана, что тут происходит? – зло спросил Виталий.

 – Эм… мы репетируем, – тут же ответила Милана. – И что же вы это репетируете? Голые? – Губы Виталия побелели от гнева.

– Не голые, я в халате. А Антон… это его обычное состояние. Хм, ну тут такая история. Антон поспорил с Максимам, что я влюблюсь в него. А я поспорила с Ирай и Настей, что он влюбится в меня. В общем, мы решили, что поможем друг другу выиграть. – Я смотрел на нее во все глаза, пока девушка спокойно рассказывала эти небылицы. Старался не раскрыть рот от этого нового открытия. Ни один мускул не дрогнул, голос оставался ровным. Получается, и со мной играла так красиво? Значит, все слова о том, что безразличен, могли быть ложью? И как теперь понять мне ее, раз она настолько умелая и хитрая лиса?

– Что? – возмутился Виталий.

– Ага, – рассмеялась Милана и подошла ко мне. – Мы и решили признаться друг другу в чувствах, а чтобы это выглядело правдоподобно, мы отрабатываем сценарии…

– Милана! Что за ерунду ты здесь говоришь? Какие сценарии, какие чувства? – повысил голос Виталий.

– Господи, может, забудете, и все? – закатила глаза Милана. – Антон, ну скажи ему, что это все игра.

– Эм, ну да, шутка, – медленно отозвался я и поймал улыбку мамы.

– Так, марш в кабинет, а с тобой я поговорю позднее, – указал на меня он, но только вызвал усмешку, я сложил руки на груди. А что мне оставалось делать? Только быть тем, кем он меня считает. Уродом. – Милана, быстро спускайся, – приказал Виталий и скрылся в кабинете, громко хлопнув дверью.

– Совсем идиот, – покачала головой Милана, а я улыбнулся.

– Теперь поверила? – довольно спросил я.

– Нет, – покачала она головой, но уголки ее губ приподнялись в победной улыбке.

 – А если сейчас поцелую? – прищурился я, обнимая ее за талию.

– Антон, твою мать! – возмутился Стас.

– Антон, не сейчас. – Мама беззвучно смеялась.

– Ладно, иди, получай нагоняй от папочки, – выпустил девушку из рук и шлепнул по попе, получив в ответ убийственный взгляд. Она спокойно прошла мимо Анжелы и Стаса, показав последнему язык, и ушла на серьезный разговор. – Я смотрю, вам тут было весело без нас, – усмехнулась мама, поднимаясь по лестнице. – За мной, Антон.

– Я что, собака? – возмутился я, но пошел за мамой в противоположный конец коридора от нашей спальни. Нашей? Да, мы спим в одной спальне. Мы вошли, и мама радостно обняла меня, погладив по волосам.

 – Не мог это сделать тише? – упрекнула она.

 – Да она не верит мне, – передернул плечами и отстранился.

– Тогда сделай так, чтобы поверила, – предложила мама.

 – Ты прямо эксперт, – ухмыльнулся я.

– И что дальше, Антон?

– Ничего… не знаю, – вздохнул я и сел в кресло около окна.

– Предложи ей выйти за тебя, ведь…

 – С ума сошла? – повысил я голос.

– Почему нет? Уже пора тебе остепениться, да и Милана взрослая. Ведь ты любишь ее, столько лет любил… – Она запнулась и тяжело вздохнула. – Нет, мам. Она не хочет замуж, да и я как-то не рвусь скреплять узы. Ты же знаешь меня… я не создан для брака, – печально ответил я. Но почему такой тембр? Я хочу на ней жениться? Нет, конечно, нет. Это все глупости. Александр был прав, я ничего ей не дам, только несколько месяцев… а точнее, дней друг с другом, и все закончится. Должен закончить, не хочу от нее устать, не хочу обидеть вновь.

– Тогда не играй с ней, Антон. Вы повзрослели, и теперь ты не имеешь права так поступать с Миланай! – прикрикнула она на меня, на что я удивленно поднял голову.

– Я не играю, – тихо ответил я.

– Тогда что ты делаешь? – возмутилась она. – Как это называется? Я люблю тебя, сынок, очень. Но не могу смотреть, как ты разрушаешь себя изза уверенности, что не создан для счастья. Создан. Каждый человек заслуживает его. И ты с ее рождения чувствовал это…

– Что? Совсем рехнулась, мы начали общаться только в средней школе, – перебил ее я.

– Да какая разница, когда? – невозмутимо продолжила она. – Ты чувствуешь это в сердце только из-за Миланы, ведь так? И это твоя любовь, она не пройдет с годами. Поверь, я это знаю. Поэтому не изводи ни ее, ни себя. И найди правильное решение. Свободен.

 – Охренеть приговор, – фыркнул я и вышел, громко хлопнув дверью.

41.

Милана

 «Любит. Он любит меня. Пусть, значит, пишет письмо, а потом я подумаю, читать или нет», – бились мысли в больной голове. Но сердце стучало в радостном трепете от его слов, от его решения забрать меня. Я была идиоткой, довольной идиоткой, практически скачущей в кабинет на разговор с папой.

– Милана, – сухо кивнул мне мой родитель и указал на диван напротив своего кресла.

– Для начала, привет, папа, как отдохнули? – спокойно поинтересовалась я.

– Милана, – предостерег он меня.

 – Что? – недовольно закатила я глаза.

 – Что это, черт подери, было? – Началась атака.

 – Я же объяснила, – пожала плечами я.

 – Не верю! Ни единому слову не верю, – зло фыркнул он.

– Твои проблемы, – равнодушно ответила я.

– Ты забыла, кто он? Он наркоман! Я же тебе рассказывал, а ты уверяла меня, что ничего не чувствуешь к этому подонку! – повысил отец голос.